Люблю людей, люблю животных. Люблю соседей и бомжей. Люблю стирать и пылесосить. Что за таблетки? Дай еще.
Что-то мне подсказывает, что тучи ПЧ и сотни коментов будут меня ждать, если я начну писать яойщину по ГП, но, мать моя монашка, це не мой стиль 
Какими-то неизведанными душевными жерновами я извлекла на свет проду. Мне нравится. Луциз выходит весьма живым, к тому же я не хочу, чтобы он менялся. Я хочу, чтобы он жестоко напоролся на свои ошибки, что вызовет большие неприятности. Ибо его ж русским по белому предупредили, а он все равно нарывается. Эпиграфом к его ситуации я б сделала "не суйся в воду возле хим заводу"
Глава 2 кусок 5С миром отпустив ученый совет, Луциз самонадеянно расслабился. Уговоры прошли лучше, чем он предполагал. Он ожидал, что Кэрриет Рону поддержит большинство триэдцев, а вышло совсем наоборот, один лишь Одхен воздержался от ответа. В одиночку Вербовщица не сможет ничего предпринять. Разозлившись, она, возможно, покинет караван, но одним ртом больше, одним меньше, Луциза не волновало. С ней или без нее путешествие вел Полло, один во всем мире знающий, как найти Анци.
Потеряв бдительность от легкого успеха, Луциз начал немедленно отмечать победу. Проследив, что его телохранители несут караул у шатра, он отыскал несколько резервных бутылочек старого оенского и погрузился в мечтания. Как он станет жить, когда обретет бессмертие? Продолжит водить караван Вербовщиков? Вот уж нет. Расскажет о находке Ассамблеям и утрет их длинные носы? Еще раз нет. Мечты Луциза отличались как размахом, так и расплывчатостью. Он любил «делить шкуру неубитого медведя», как говорили в Варре, но отличался слишком непредсказуемым нравом, чтобы следовать какому-то определенному плану. В одном мечты Луциза всегда сходились – он вознесется над теми, кого он называл про себя «серой посредственностью».
Сначала таковыми он считал своих родственников. Уже в младенческом возрасте (Луциз искренне считал, что его гениальный ум проявил себя где-то в возрасте двух лет) он смотрел на родителей и видел, что они слеплены из другого, «посредственного» теста. Иначе, чем деревенскими тупицами, их назвать было сложно. В восточных округах не давалось хорошего образования, но Луциза сей факт не смущал.
Немного повзрослев (что случилось, когда Луциз покинул границы родного дома), он с печалью узнал, что тупиц в мире намного больше, чем он предполагал. Теперь родители казались ему терпимыми и подающими надежды на исцеление. Соседская детвора стала для маленького Луциза ударом под дых. Такого сборища тугодумов и расточителей драгоценной молодости он не мог представить в самых страшных кошмарах. Вместо того чтобы впитывать знания из книг, мальчишки дни напролет проводили в бесполезных игрищах. Разговоры у них строились однотипные и скучные. Луциз заранее знал, кто что скажет и кто с кем подерется.
Через еще несколько лет полнейшего недоумения по поводу непроходимой человеческой тупости, Луциз узнал про места под названием «школа». Таких мест в его родном Округе не нашлось, поэтому он с радостью попрощался с семьей и отправился ближе к Центру Х Мира. По дороге он выяснил, что так называемые «школы» - это сборища тугодумов, старающихся хоть как-то выйти из тени собственной посредственности. Там Луцизу делать было нечего. Тогда он услышал про Триэдский городок.
В Триэде его встретили со скептицизмом на ученых ликах. Все-таки мальчишка из восточной деревеньки метил в старшие классы и начинал грубо выражаться, когда ему советовали для начала пройти общее обучение. К несчастью для триэдцев, Луцизу в городке понравилось. Там он увидел не только дураков, с которыми обычно имел дело, а действительно интересных людей. Выгнать его представилось невыполнимой задачей. Так он еще до двадцати лет окончил обучение, получил все подобающие степени и заскучал. Те, кто казался ему интересным, обрели серость. Луциз еще не достиг предела своего развития. Ему хотелось идти дальше, узнавать больше и во всеуслышание сообщить всему миру: «Вы полное ничтожество по сравнению со мной».
Когда Луциз встретил Профессора, его жизнь снова изменилась. Поиски магии увлекли его на многие годы. А потом произошло кишэмское пророчество, и Луциза словно выбили из колеи. Он боялся представить, что его, еще не достигнувшего цели, ждет смерть. Для чего были все те годы, что он потратил впустую? На учебу или путешествия? Какая разница, если он все равно погибнет? Как оказалось, разница была. Он не умрет. Это была подсказка для нового шага к вершине, которою Луциз пытался достичь всю жизнь.
Все складывалось прекрасно. Юсшиф вбил себе в голову, что полностью управляет ситуацией. Еще до рассвета Иярри по его приказу отправится в Розу-Викторию и убедит хозяев предоставить каравану необходимый провиант. Кэрриет поскрипит зубами, но в конце отступит и проведет Вербовщиков по Адашу. Девочка Иланэ найдет своих родителей и выбьет всю информацию про Анци. А потом Полло найдет его для Луциза. Как фигуры на шахматной доске, идеальная схема, никакой ошибки.
Луцих усмехнулся, но что-то заставило его насторожиться. Он уже порядком выпил, вспоминая о былом и мечтая о грядущем, и звуки доносились до его ушей откуда-то издалека. Он прислушался. Завывал восточный ветер. Луцизу показалось, что он слышал какой-то шум. С трудом поднявшись на ноги, мужчина начал отступать назад. Интуиция никогда его не подводила. Луциз прекрасно понимал, как тупицы ненавидят, когда он указывает им на их тупоголовость. Из-за этого многие пытались избавиться от него всякими невероятными образами. И хотя многие случаи покушений Луциз выдумал сам, таковые имели место быть и представляли для главы реальную угрозу.
Луциз не знал, кто решил убить его сейчас, посреди восточного тракта, но рисковать не хотел. Он медленно, стараясь быть бесшумным (что было сложно в его состоянии) пробирался подальше от входа в шатер, чтобы ускользнуть куда-нибудь поближе к Профессору и Рихэ. Когда он почти добрался до цели, полог шатра распахнулся. Даже в темноте Луциз признал появившиеся фигуры.
- О, Рона, решила принести извинения за поведение на совете?
- Отнюдь, - отозвалась Кэрриет Рона, ступая в шатер. За ней следовал Юде.
- Хм, бесполезно спрашивать, зачем ты здесь? И где моя охрана?
- Твоей охране, как и тебе, следует отдохнуть. Ты переработал, Луциз. Из-за усталости разум тебя подводит. Пару дней хорошего крепкого сна помогут тебе восстановить четкость мысли.
- Я не нуждаюсь в твоей милой заботе, Рона.
Луциз отступал. Если Юде здесь, за пределами шатра Юсшиф будет в безопасности. Кэрриет не посмеет гоняться за ним по всему каравану. Ее остановят. Значит, все зависит от того, сможет ли он сбежать.
- Ты плохо выглядишь, - отметила Кэрриет. – Присядь, отдохни.
- Когда такие женщины, как ты, становятся заботливыми, я начинаю подозревать, что мир катится в пропасть.
- И правильно.
Юде сорвался с места, как молния. Луциз отстраненно подумал о том, что, если он закричит, то появится шанс на спасение. Сделать это не удалось по двум причинам. Во-первых, Луциз не собирался верещать, как девчонка. Во-вторых, Юде был уже достаточно близко, чтобы заткнуть Луцизу рот.
Юсшиф попытался сбежать. В голове шумело от выпитого, а ноги заплетались друг об друга. Пиаафец мог схватить Луциза с закрытыми глазами, если бы захотел. Долго ждать не потребовалось. Глава каравана успел только подумать, что проклятая Рона у него еще попляшет, а потом потерял сознание.
Юде погрузил Луциза на плечо и обернулся к Кэрриет.
- Довольна? – спросил пиаафец с отвращением на лице.
Вербовщица вздохнула.
- Суровые времена требуют суровых мер.
В шатер заглянул Одхен Тамхе. Он быстро оценил ситуацию и кивнул.
- Хорошо, никто ничего не заметил. Следуйте за мной.
Они рисковали, неся Луциза в открытую. Но караван спал, да и чувствовал себя в абсолютной безопасности. Кто-нибудь мог проснуться, услышав шаги, то, завидев Кэрриет и Одхена, снова бы заснул. Никто не подозревал, что ночью свершился небольшой государственный переворот.
Кэрриет еще не знала, где Одхен решил спрятать Луциза. Когда они дошли до фургонов зверинца, Вербовщика не сдержала удивления и спросила:
- Что ты затеял?
- В этом фургоне держали Бэлфеля, - пояснил Одхен. – Он пуст. Здесь Луциза никто искать не будет, если о нем вообще кто-то вспомнит. Например, его телохранители.
- Я позабочусь о телохранителях.
С ними разобраться было проще всего. Они привыкли к неожиданным исчезновениям Луциза и не сильно переживали, когда не обнаруживали его на месте. Такое уже происходило. Луциз самолично оглушал свою охрану и сбегал в неизвестном направлении, а те не удосуживались отправиться на поиски, так как знали, что это бесполезно. Другое дело Профессор и Рихэ. Если Иярри исчезал из вида, пиаафец бросал все дела и рыскал в округе, пока не убеждался в безопасности Вербовщика. Но Луциз для таких тесных отношений был слишком высокомерен. К счастью для Кэрриет.
Одхен посадил Луциза в одну из клеток и запер. Смотря на то, как беспомощный Луциз лежит на грязной соломе, Кэрриет спросила:
- Не лучше его связать? И он будет звать на помощь.
- Я об этом позабочусь.
Хладнокровный и равнодушный тон Одхена испугал Кэрриет. Она посмотрела на Вербовщика и увидела только маленькие неподвижные зрачки на его расширенных глазах. Этот человек бесстрастен, как камень. Хорошо, что он на ее стороне.
- Мы должны продержаться хотя бы до Розы-Изабеллы.
- Пока Профессора нет, нам никто не помешает, - покачал головой Одхен. – Только длань судьбы, о которой вещал Луциз.
- Тогда пусть она вытащит его из клетки, - хмыкнула Кэрриет. – Больше ему рассчитывать не на кого.
У Луциза не было друзей, волнующихся о нем. У него не было никого, кто бы удивился его исчезновению. Так считала Кэрриет, да и сам Луциз. Но мир менялся. Он не стоял на месте. Пока Кэрриет и Одхен выполняли свой план по перевороту, Иланэ с Полло не сидели, сложа руки.
Полло не спалось. Все дни, проведенные с Вербовщиками, он ощущал себя в полнейшей безопасности. Рядом с ним были Профессор, Рихэ и Иланэ, с ним разговаривали без осуждения во взоре, он даже нашел нескольких новых друзей, которые не стали смеяться над Констанцией, наоборот, похвалили косаря за необычное видение физического мира. Полло не до конца понял, чем этот «физический мир» отличается от Х мира, и чего такого он совершил необычного, но был доволен. Он засыпал, слушая мерное дыхание людей рядом, а просыпался от пустой и одновременно насыщенной болтовни варрийцев. Полло не чувствовал себя так легко и свободно с тех пор, как умер его отец. Жизнь начинала налаживаться.
Так Полло считал, пока однажды ночью не испугался. Страх пришел из ниоткуда, охватил все внутренние органы и холодным потом заскользил по спине. Полло выскочил из-под покрывала (под такими же спала добрая половина каравана) и вгляделся в ночь.
Вербовщики спали. Им приходилось ночевать на открытом воздухе, что напоминало Полло долгие скитания по ночному лесу, когда он хотел оказаться подольше от Бредэха. И все же ночевка каравана сильно отличалась от того, что прежде испытывал косарь. Словно собираясь вместе, люди были способны греть друг друга одним только своим присутствием. Здешняя промерзлая земля мало чем отличалась от земель Брехэда, но Полло не боялся продрогнуть до смерти. Рядом находились варрийцы, пиаафцы и триэдцы, и одно только знание, что на расстоянии вытянутой руки храпит кто-то живой, давало ощущение тепла.
Сегодняшняя ночь показалась Полло удивительно холодной. Ему захотелось вскочить на ноги и убежать прочь от каравана, спрятаться в глуши брехэдских лесов и затаиться там, пока опасность не минует. Да, «затаиться». Косарь никогда раньше особенно не размышлял над тем, чтобы прятаться или сбегать. Если подумать, он мог покинуть Брехэд и жить где-то в одиночестве. По тем же странным причинам он не защищался, когда на него нападали деревенская ребятня. Он не видел в этом смысла. Спрятаться сейчас показалось ему очень неплохой идеей.
Осторожно, чтобы не разбудить караванщиков, Полло направился к фургонам. Ему хотелось отыскать Профессора. Иярри мог защитить Полло и наказать тех, кто ему угрожал. Но косарь почему-то не пошел к фургончику Вербовщика. Ноги повели его в противоположном направлении, туда, где расположился зверинец. Юноше нравилось проводить свободное время рядом с животными, да и они его любили. Первое время Полло крутился у клетки Бэлфеля, так как жалел «кита», а потом просто приходил покормить того или иного зверя.
По привычке Полло подкрался к фургону Бэлфеля, забрался внутрь и спрятался под каким-то старым покрывалом. Без массивной туши «кита» клетка казалась пустой, и в темноте косарь не заметил лежащего внутри Луциза. Полло притаился, размышляя, что он вообще здесь делает. Опасность казалась ближе, чем никогда прежде. Желание сорваться с места и спрятаться за надежной спиной Рихэ казалось непреодолимым. Но Полло знал, что, поступи он так, все будет закончено.
С улицы раздался шум. Полло насторожился и прислушался, как зверь на охоте. До его слуха доносились человеческие голоса и рычание. Бэлфель? Значит, Профессор где-то рядом? Чутье подсказывало Полло, что все не так замечательно, как казалось на первый взгляд. Ворчание Бэла отдавало раздражением и недовольством, привычными для тех времен, когда он сидел в клетке.
Что-то происходило.
- Как вы умудряетесь справляться с «китом»?
Голос принадлежал Юде. Полло редко общался с пиаафцем, но помнил, что человек он не плохой. Косарь немного расслабился и сразу же в испуге замер, когда заговорил второй собеседник.
- Долгая история. Я длительное время имел дело с «китами» и знаю, как себя с ними вести.
Полло понятия не имел, кто это, ведь ни разу в жизни не встречал и не видел этого человека. С Юде беседовал Одхен Тамхе. Его речь напоминала монотонный шум дождя, когда капли барабанят по крыше, она одновременно и успокаивала, и пугала. Услышав ее один раз, Полло понял, что не забудет никогда. Он сначала даже не понял, о чем идет разговор. А когда понял, то не поверил своим ушам.
- Вы не похожи на милирианца, - сказал Юде.
Они с Одхеном возились с клеткой. Полло не мог видеть, как пиаафец переносит Луциза в дальний угол, освобождая место для Бэлфеля, и гадал, что же происходит.
- Я не из Милири, - согласился Одхен. – Сам видишь, я ничем не похожу на Профессора. Некоторое время я изучал тот Округ и немало узнал о его традициях, вот и все.
- Необычное увлечение. Всем известно, что обычаи Милири невозможно понять никому, кроме самих милирианцев. Профессор признается, что сам не помнит всего, чему его учили родители.
- Я хотел знать обо всех Округах, в том числе о Милири, - Одхен оставался беспристрастным. – Хватит разговоров. Лучше помоги мне с Бэлфелем.
- Почему Бэлфель не с Профессором?
- В Розе-Виктории живут люди, на дух не переносящие милирианцев. Увидь они Бэлфеля, сразу бы отказали в помощи и приюте. Иярри поручил мне заботу о «ките». Он знает, что я умею с ним обращаться.
- Про Розу-Викторию ходит много слухов.
- Наше дело – двигаться в Розу-Изабеллу. Никакие слухи не должны забивать наши головы.
Фургон покачнулся – Бэлфель погрузился внутрь наполовину. Он мотал головой, протестуя против возвращения в клетку, но четкие и холодные приказы Одхена вынуждали его подчиниться. «Киты» нутром чуяли, кого следовало остерегаться, а Одхен был как раз одним из тех людей.
Шум и возня привели в чувство Луциза. Он приоткрыл тяжелые веки, пытаясь понять, кто он такой и что вообще происходит, а потом застыл. Прежде, чем глаза привыкли к темноте, нос почувствовал характерный запах зверинца и не менее характерный аромат шерсти «кита». Луциз слышал ворчание Бэлфеля и молился, чтобы тот тихо-мирно сидел на привязи, а не…
Одхен благополучно закрыл клетку за вошедшим в нее «китом». Бэлфель потоптался на месте, примеряясь с темницей, а потом заметил лежащего в углу гостя. Рычание зверя приобрело угрожающий оттенок.
- О, признал старого друга, - сказал Одхен с тенью довольства в голосе.
Все в караване знали, что Профессор пугает «кита» именем Луциза. В том числе Одхен Тамхе. Этим он собирался воспользоваться, чтобы одним ударом убить двух зайцев: заставить Луциза молчать и припугнуть его на будущее.
- Боги милостивые… - пролепетал Луциз, прекрасно видящий в темноте белые клыки «кита».
- Не волнуйся, глава. Бэлфель тебя не тронет. Он пока еще тебя боится. Но если ты издашь хоть один громкий звук или сделаешь неверное движение, Бэлфель воспримет это как непосредственную угрозу и разорвет тебя на части. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Вы с Кэрриет сошли с ума, - еле слышно ответил Луциз.
- Видимо нам передалось твое безумие. Лично меня очень впечатлил твой энтузиазм, показанный на ученом совете. Было очень вдохновенно.
- Тогда почему?..
- Все просто. Ты сам спросил у меня, сколько лет я путешествую с караваном. Так вот, очень много. И я не хочу, чтобы единственная безумная выходка положила всему конец. Кэрриет убеждена, что мы все погибнем. А я… верю Кэрриет больше, чем тебе, Луциз.
- Что!.. – Луциз не сумел сдержать вскрика, и тут же Бэлфель ощетинился так, что у мужчины кровь заледенела в жилах. Он продолжил хриплым голосом: - Меня не касаются твои слабые попытки приударить за Роной, как тебя там зовут. Боги, клянусь, если ты вытащишь меня из клетки, я не только запомню твое имя, но и не стану сильно сердиться. Рону, конечно, это не спасет, но она перешла все границы…
- Это ты перешел все границы, Луциз, - прервал его Одхен. – До сих пор не возьму в толк, чем ты запудрил голову Профессора, но мы не столь легковерны. Все, поговорим позже. Приятного времяпрепровождения наедине с Бэлфелем.
- Ты не Вербовщик, Одхен! – с чувством зашипел Луциз, переполненный великим отчаянием и одновременно безумным гневом. – Ты не понимаешь, зачем десять лет ходишь с караваном! Не удивительно, что я до сих пор не запомнил твоего имени! Посредственность!
Не придав значения вспышке Юсшифа, Одхен удалился. Юде еще немного постоял у клетки, гадая, во что его втянули, и тоже ушел. Луциз остался наедине с неровно дышащим Бэлфелем, и его гнев как рукой сняло. Остались только ужас и чувство ужасного унижения. Он свернулся клубком в таком положении, чтобы не выпускать из вида «кита», и мелко задрожал.
Его никто не спасет. Луциз ощутил себя так, как некогда в детстве. Он один во всем мире, непризнанный, непонятый, никому не нужный. Нет никого, кто бы по доброй воле захотел протянуть ему руку помощи. «Они все серые посредственности», - бормотал про себя Луциз, сдерживая отчаяние. – «Они у меня еще попляшут. Только выберусь из проклятой клетки».
Он всегда хорошо справлялся с людьми. Их можно было унижать, игнорировать, не принимать в расчет. Можно было не запоминать их имена. Луцизу всегда было комфортнее наедине с собой. Если ему кто-то не нравился, он прерывал с ним любые связи и шел дальше, довольный собой и своей самостоятельностью. Люди не были ему серьезными противниками. Кого-то можно было запугать, а кого-то подкупить. Ничего сложного.
Бэлфель оказался для Луциза страшнее любого человека. Дикий зверь, сдерживающийся только потому, что Профессор когда-то внушил ему, что опаснее Луциза человека не сыщешь. Бэлфель не был посредственностью. Он был опасностью, силой, которую не сломить ни умными разговорами, ни амбициями, ни количеством прочитанных книг. Стена. Непреодолимая стена. Дверь, ключ от которой Луциз не смог найти за четыре десятилетия жизни. Если бы кто-то… если бы хоть кто-то подошел к клетке, увидел в ней Луциза и сообщил остальным Вербовщикам, все бы решилось за доли секунды.
Без этого ключа у Луциза оставались только тьма и страх. Переполненный мрачными чувствами, Юсшиф провел несколько бессонных часов. Пришел рассвет.
Полло боялся, что его местонахождение рассекретят. Он старался не дышать, пока не убедился в том, что в фургоне остались только он, Луциз и Бэлфель. Повозившись с покрывалом, косарь вынырнул из складок странно пахнущей ткани и глубоко вздохнул. Бэлфель мгновенно вскочил на ноги, но, признав Полло, успокоился и занял оборонительную позицию, косясь на Луциза.
- Спасибо, - прошептал косарь.
Луциз, услышав человеческую речь, решил, что окончательно лишился рассудка. Он приподнял голову. Голос показался ему знакомым. Боясь, что спугнет неизвестного гостя, Луциз выжидающе замер.
- Эй, Луциз? – Полло подполз к клетке и схватился за железные прутья. – Это я. Не бойся, враги ушли.
Враги? Луциз нервно хихикнул. Только Полло мог появиться из ниоткуда посреди ночи в клетке красного «кита», чтобы вытащить такого человека, как Луциз. Вербовщик почему-то не сильно удивился. Когда дело касалось Полло, безумие становилось чем-то обыденным и нормальным. Не по тем же причинам Луциз без страха рискнул отправиться в Адаш?
- Что ты здесь делаешь, Полло?
- Не знаю.
Обычный ответ для юноши. Удивительно, как он до сих пор не попал в неприятности со своей удивительной прямолинейностью.
- Можешь открыть клетку? – спросил Луциз.
- Не думаю.
Полло повозился с замком, но почти сразу в унынии опустил плечи. Бэлфель поднес к юноше морду и принюхался. Луцизу показалось, что он слышит тихое урчание.
- Нужен ключ? – вздохнул Луциз. – Ничего-ничего, как только караван узнает, что меня заперли в клетке, они и без ключа меня вытащат. Как удачно, что ты здесь оказался, Полло. Уж не знаю, что бы делал, если бы не твое чудесное появление.
- Бэлфель злится на тебя, так что не думаю, что ты бы долго мучался.
- А ты остряк, нда… - Луциз прочистил вдруг пересохшее горло. – Ладно, не сиди на месте. Позови кого-нибудь. Не важно, кого, главное не попадись на глаза Роне, Юде и этому, с глазищами. Они без задней мысли и тебя посадят в клетку. О, вдобавок сломают твою Констанцию.
- Старейшина был прав, Вербовщики страшные, - погрустнел Полло.
- Не Вербовщики страшные, а эти посредственные предатели. Поверь, как только ты меня освободишь, я сделаю все, чтобы они перестали быть частью каравана. Они не достойными носить звания Вербовщиков.
Луциз не стал добавлять, что, по его мнению, они и жизни-то не достойны. Во всяком случае, после такого вопиющего и непростительного предательства.
- Ты поторопись, а то вдруг они вернутся.
Полло кивнул.
- Позвать можно кого угодно? Тогда можно я дождусь, пока все встанут? Им и так приходится тяжело, а спать на земле не так романтично, как кажется на первый взгляд. За пару часов Бэл тебя не съест, верно, Бэл?
Словно отвечая на вопрос, «кит» ласково потерся мордой о протянутую ладонь юноши. Без всякого сомнения, зверь любил Полло больше, чем Одхена. И слушался с большим рвением. Дверь, препятствующая Луцизу, вдруг перестала выглядеть, как дверь. «Кит» перестал выглядеть диким и опасным, вместо этого он ластился к Полло, как маленький багровый котенок.
- Зови кого угодно и когда угодно, ведь… ведь…
Луциз оборвал себя на полуслове. Он сам изумился собственной изобретательности. Все минусы его положения неожиданно обратились в плюсы. Он мог свободно отпирать и запирать дверь, установленную Кэрриет. Он мог… заманить ее саму в ловушку.
- Знаешь что, Полло, - впервые за ночь, показавшейся Луцизу вечностью, он улыбнулся. – У меня есть хорошая идея. Ты ведь хочешь наказать злую Рону, которая посмела посадить меня в клетку? Нормальные люди не сажают друзей в клетку, понимаешь?
- Кэрриет не сильно тебя любит, - согласился Полло.
- Это веский довод, чтобы врываться ко мне ночью и предлагать в качестве ужина красному «киту»? Не в обиду сказано, Ьэлфель.
- Не думаю. Иярри тоже иногда говорит, что ты противный самовлюбленный гном, но он шутит.
«Гном, значит…»
- Ну вот, ты не будешь возражать, если мы слегка намекнем Роне, что она погорячилась и поступила глупо?
Рука Полло, гладящая голову Бэлфеля, замерла. Юноша пронзил Луциза подозрительным взглядом, напомнив этим Одхена Тамхе. Юсшиф едва удержался, что не сглотнуть и не попятиться к противоположной части клетки. Его мысли, казалось, были для Полло открытой книгой. Он с самого начала понял, что Луциз задумал отомстить и теперь размышлял, соглашаться ему или нет.
- Профессор уже уехал, - наконец с горечью сказал Полло и вздохнул. – Жаль. Кроме него никто не сможет убедить Кэрриет, что она не права. Я помогу тебе, Луциз. К тому же, она решила помешать нам в поисках Анци. Надо показать ей, что это бесполезно.
- Д-да, - слабо кивнул Луциз. По его лбу заструился пот. Мужчина неряшливо вытер лицо рукавом и, собравшись с силами, произнес: - План таков: ты никому не говоришь, что я схвачен. Придется освободить меня как-то по-тихому. Выкради ключ у Одхена, не знаю, ты у нас парень при мозгах. И, как только справишься…
С каждой секундой Луциз все больше вдохновлялся картинами предстоящей мести. Ему как наяву виделось лицо Кэрриет, перекошенное от шока и неожиданного унижения. Никакой Юде ее не спасет. Луциз не сдержал усмешки, когда понял, что считает Полло достойным соперником пиаафцу, и вдруг испугался того, что действительно в это верит.
- И еще кое-что, Полло. Ты ведь не хочешь, чтобы злая Рона отобрала у тебя Констанцию?
- Нет.
- А она отнимет. Тем более, когда узнает, что ты тут со мной миленько беседовал и стал свидетелем ее предательства.
- Мне надо прятаться?
- Именно. Рона не могла не заметить, что вы с Иланэ вызвали много ненужных перемен. Чтобы вы не подняли шума, она попытается вас как-нибудь остановить. Не думаю, что вас так же посадят в клетку, но под контроль возьмут. Переговори с Иланэ, когда попадется удачное время. Предупреди ее, чтобы она не сильно высовывалась. Да и сам будь настороже, ты – моя единственная надежда.
Полло покачал головой.
- Кэрриет хочет на север, а мне нужно на юг. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.
Вот ведь хитрющий мальчишка! На лице Полло отражалась простота и искреннее желание помочь, но Луцизу стоило усилий решить, кто здесь опаснее: косарь или Бэлфель. Судя по всему, они оба друг друга стоили. Вот кого нельзя было назвать посредственностью. Полло шокировал. Полло заставлял верить в него, как люди всегда верили Креону Мардфэ. Так люди верят, когда инстинктивно знают, что человек говорит правду.
В тот момент Луциз этого еще не знал. Да и не узнал никогда в жизни.
Какими-то неизведанными душевными жерновами я извлекла на свет проду. Мне нравится. Луциз выходит весьма живым, к тому же я не хочу, чтобы он менялся. Я хочу, чтобы он жестоко напоролся на свои ошибки, что вызовет большие неприятности. Ибо его ж русским по белому предупредили, а он все равно нарывается. Эпиграфом к его ситуации я б сделала "не суйся в воду возле хим заводу"
Глава 2 кусок 5С миром отпустив ученый совет, Луциз самонадеянно расслабился. Уговоры прошли лучше, чем он предполагал. Он ожидал, что Кэрриет Рону поддержит большинство триэдцев, а вышло совсем наоборот, один лишь Одхен воздержался от ответа. В одиночку Вербовщица не сможет ничего предпринять. Разозлившись, она, возможно, покинет караван, но одним ртом больше, одним меньше, Луциза не волновало. С ней или без нее путешествие вел Полло, один во всем мире знающий, как найти Анци.
Потеряв бдительность от легкого успеха, Луциз начал немедленно отмечать победу. Проследив, что его телохранители несут караул у шатра, он отыскал несколько резервных бутылочек старого оенского и погрузился в мечтания. Как он станет жить, когда обретет бессмертие? Продолжит водить караван Вербовщиков? Вот уж нет. Расскажет о находке Ассамблеям и утрет их длинные носы? Еще раз нет. Мечты Луциза отличались как размахом, так и расплывчатостью. Он любил «делить шкуру неубитого медведя», как говорили в Варре, но отличался слишком непредсказуемым нравом, чтобы следовать какому-то определенному плану. В одном мечты Луциза всегда сходились – он вознесется над теми, кого он называл про себя «серой посредственностью».
Сначала таковыми он считал своих родственников. Уже в младенческом возрасте (Луциз искренне считал, что его гениальный ум проявил себя где-то в возрасте двух лет) он смотрел на родителей и видел, что они слеплены из другого, «посредственного» теста. Иначе, чем деревенскими тупицами, их назвать было сложно. В восточных округах не давалось хорошего образования, но Луциза сей факт не смущал.
Немного повзрослев (что случилось, когда Луциз покинул границы родного дома), он с печалью узнал, что тупиц в мире намного больше, чем он предполагал. Теперь родители казались ему терпимыми и подающими надежды на исцеление. Соседская детвора стала для маленького Луциза ударом под дых. Такого сборища тугодумов и расточителей драгоценной молодости он не мог представить в самых страшных кошмарах. Вместо того чтобы впитывать знания из книг, мальчишки дни напролет проводили в бесполезных игрищах. Разговоры у них строились однотипные и скучные. Луциз заранее знал, кто что скажет и кто с кем подерется.
Через еще несколько лет полнейшего недоумения по поводу непроходимой человеческой тупости, Луциз узнал про места под названием «школа». Таких мест в его родном Округе не нашлось, поэтому он с радостью попрощался с семьей и отправился ближе к Центру Х Мира. По дороге он выяснил, что так называемые «школы» - это сборища тугодумов, старающихся хоть как-то выйти из тени собственной посредственности. Там Луцизу делать было нечего. Тогда он услышал про Триэдский городок.
В Триэде его встретили со скептицизмом на ученых ликах. Все-таки мальчишка из восточной деревеньки метил в старшие классы и начинал грубо выражаться, когда ему советовали для начала пройти общее обучение. К несчастью для триэдцев, Луцизу в городке понравилось. Там он увидел не только дураков, с которыми обычно имел дело, а действительно интересных людей. Выгнать его представилось невыполнимой задачей. Так он еще до двадцати лет окончил обучение, получил все подобающие степени и заскучал. Те, кто казался ему интересным, обрели серость. Луциз еще не достиг предела своего развития. Ему хотелось идти дальше, узнавать больше и во всеуслышание сообщить всему миру: «Вы полное ничтожество по сравнению со мной».
Когда Луциз встретил Профессора, его жизнь снова изменилась. Поиски магии увлекли его на многие годы. А потом произошло кишэмское пророчество, и Луциза словно выбили из колеи. Он боялся представить, что его, еще не достигнувшего цели, ждет смерть. Для чего были все те годы, что он потратил впустую? На учебу или путешествия? Какая разница, если он все равно погибнет? Как оказалось, разница была. Он не умрет. Это была подсказка для нового шага к вершине, которою Луциз пытался достичь всю жизнь.
Все складывалось прекрасно. Юсшиф вбил себе в голову, что полностью управляет ситуацией. Еще до рассвета Иярри по его приказу отправится в Розу-Викторию и убедит хозяев предоставить каравану необходимый провиант. Кэрриет поскрипит зубами, но в конце отступит и проведет Вербовщиков по Адашу. Девочка Иланэ найдет своих родителей и выбьет всю информацию про Анци. А потом Полло найдет его для Луциза. Как фигуры на шахматной доске, идеальная схема, никакой ошибки.
Луцих усмехнулся, но что-то заставило его насторожиться. Он уже порядком выпил, вспоминая о былом и мечтая о грядущем, и звуки доносились до его ушей откуда-то издалека. Он прислушался. Завывал восточный ветер. Луцизу показалось, что он слышал какой-то шум. С трудом поднявшись на ноги, мужчина начал отступать назад. Интуиция никогда его не подводила. Луциз прекрасно понимал, как тупицы ненавидят, когда он указывает им на их тупоголовость. Из-за этого многие пытались избавиться от него всякими невероятными образами. И хотя многие случаи покушений Луциз выдумал сам, таковые имели место быть и представляли для главы реальную угрозу.
Луциз не знал, кто решил убить его сейчас, посреди восточного тракта, но рисковать не хотел. Он медленно, стараясь быть бесшумным (что было сложно в его состоянии) пробирался подальше от входа в шатер, чтобы ускользнуть куда-нибудь поближе к Профессору и Рихэ. Когда он почти добрался до цели, полог шатра распахнулся. Даже в темноте Луциз признал появившиеся фигуры.
- О, Рона, решила принести извинения за поведение на совете?
- Отнюдь, - отозвалась Кэрриет Рона, ступая в шатер. За ней следовал Юде.
- Хм, бесполезно спрашивать, зачем ты здесь? И где моя охрана?
- Твоей охране, как и тебе, следует отдохнуть. Ты переработал, Луциз. Из-за усталости разум тебя подводит. Пару дней хорошего крепкого сна помогут тебе восстановить четкость мысли.
- Я не нуждаюсь в твоей милой заботе, Рона.
Луциз отступал. Если Юде здесь, за пределами шатра Юсшиф будет в безопасности. Кэрриет не посмеет гоняться за ним по всему каравану. Ее остановят. Значит, все зависит от того, сможет ли он сбежать.
- Ты плохо выглядишь, - отметила Кэрриет. – Присядь, отдохни.
- Когда такие женщины, как ты, становятся заботливыми, я начинаю подозревать, что мир катится в пропасть.
- И правильно.
Юде сорвался с места, как молния. Луциз отстраненно подумал о том, что, если он закричит, то появится шанс на спасение. Сделать это не удалось по двум причинам. Во-первых, Луциз не собирался верещать, как девчонка. Во-вторых, Юде был уже достаточно близко, чтобы заткнуть Луцизу рот.
Юсшиф попытался сбежать. В голове шумело от выпитого, а ноги заплетались друг об друга. Пиаафец мог схватить Луциза с закрытыми глазами, если бы захотел. Долго ждать не потребовалось. Глава каравана успел только подумать, что проклятая Рона у него еще попляшет, а потом потерял сознание.
Юде погрузил Луциза на плечо и обернулся к Кэрриет.
- Довольна? – спросил пиаафец с отвращением на лице.
Вербовщица вздохнула.
- Суровые времена требуют суровых мер.
В шатер заглянул Одхен Тамхе. Он быстро оценил ситуацию и кивнул.
- Хорошо, никто ничего не заметил. Следуйте за мной.
Они рисковали, неся Луциза в открытую. Но караван спал, да и чувствовал себя в абсолютной безопасности. Кто-нибудь мог проснуться, услышав шаги, то, завидев Кэрриет и Одхена, снова бы заснул. Никто не подозревал, что ночью свершился небольшой государственный переворот.
Кэрриет еще не знала, где Одхен решил спрятать Луциза. Когда они дошли до фургонов зверинца, Вербовщика не сдержала удивления и спросила:
- Что ты затеял?
- В этом фургоне держали Бэлфеля, - пояснил Одхен. – Он пуст. Здесь Луциза никто искать не будет, если о нем вообще кто-то вспомнит. Например, его телохранители.
- Я позабочусь о телохранителях.
С ними разобраться было проще всего. Они привыкли к неожиданным исчезновениям Луциза и не сильно переживали, когда не обнаруживали его на месте. Такое уже происходило. Луциз самолично оглушал свою охрану и сбегал в неизвестном направлении, а те не удосуживались отправиться на поиски, так как знали, что это бесполезно. Другое дело Профессор и Рихэ. Если Иярри исчезал из вида, пиаафец бросал все дела и рыскал в округе, пока не убеждался в безопасности Вербовщика. Но Луциз для таких тесных отношений был слишком высокомерен. К счастью для Кэрриет.
Одхен посадил Луциза в одну из клеток и запер. Смотря на то, как беспомощный Луциз лежит на грязной соломе, Кэрриет спросила:
- Не лучше его связать? И он будет звать на помощь.
- Я об этом позабочусь.
Хладнокровный и равнодушный тон Одхена испугал Кэрриет. Она посмотрела на Вербовщика и увидела только маленькие неподвижные зрачки на его расширенных глазах. Этот человек бесстрастен, как камень. Хорошо, что он на ее стороне.
- Мы должны продержаться хотя бы до Розы-Изабеллы.
- Пока Профессора нет, нам никто не помешает, - покачал головой Одхен. – Только длань судьбы, о которой вещал Луциз.
- Тогда пусть она вытащит его из клетки, - хмыкнула Кэрриет. – Больше ему рассчитывать не на кого.
У Луциза не было друзей, волнующихся о нем. У него не было никого, кто бы удивился его исчезновению. Так считала Кэрриет, да и сам Луциз. Но мир менялся. Он не стоял на месте. Пока Кэрриет и Одхен выполняли свой план по перевороту, Иланэ с Полло не сидели, сложа руки.
Полло не спалось. Все дни, проведенные с Вербовщиками, он ощущал себя в полнейшей безопасности. Рядом с ним были Профессор, Рихэ и Иланэ, с ним разговаривали без осуждения во взоре, он даже нашел нескольких новых друзей, которые не стали смеяться над Констанцией, наоборот, похвалили косаря за необычное видение физического мира. Полло не до конца понял, чем этот «физический мир» отличается от Х мира, и чего такого он совершил необычного, но был доволен. Он засыпал, слушая мерное дыхание людей рядом, а просыпался от пустой и одновременно насыщенной болтовни варрийцев. Полло не чувствовал себя так легко и свободно с тех пор, как умер его отец. Жизнь начинала налаживаться.
Так Полло считал, пока однажды ночью не испугался. Страх пришел из ниоткуда, охватил все внутренние органы и холодным потом заскользил по спине. Полло выскочил из-под покрывала (под такими же спала добрая половина каравана) и вгляделся в ночь.
Вербовщики спали. Им приходилось ночевать на открытом воздухе, что напоминало Полло долгие скитания по ночному лесу, когда он хотел оказаться подольше от Бредэха. И все же ночевка каравана сильно отличалась от того, что прежде испытывал косарь. Словно собираясь вместе, люди были способны греть друг друга одним только своим присутствием. Здешняя промерзлая земля мало чем отличалась от земель Брехэда, но Полло не боялся продрогнуть до смерти. Рядом находились варрийцы, пиаафцы и триэдцы, и одно только знание, что на расстоянии вытянутой руки храпит кто-то живой, давало ощущение тепла.
Сегодняшняя ночь показалась Полло удивительно холодной. Ему захотелось вскочить на ноги и убежать прочь от каравана, спрятаться в глуши брехэдских лесов и затаиться там, пока опасность не минует. Да, «затаиться». Косарь никогда раньше особенно не размышлял над тем, чтобы прятаться или сбегать. Если подумать, он мог покинуть Брехэд и жить где-то в одиночестве. По тем же странным причинам он не защищался, когда на него нападали деревенская ребятня. Он не видел в этом смысла. Спрятаться сейчас показалось ему очень неплохой идеей.
Осторожно, чтобы не разбудить караванщиков, Полло направился к фургонам. Ему хотелось отыскать Профессора. Иярри мог защитить Полло и наказать тех, кто ему угрожал. Но косарь почему-то не пошел к фургончику Вербовщика. Ноги повели его в противоположном направлении, туда, где расположился зверинец. Юноше нравилось проводить свободное время рядом с животными, да и они его любили. Первое время Полло крутился у клетки Бэлфеля, так как жалел «кита», а потом просто приходил покормить того или иного зверя.
По привычке Полло подкрался к фургону Бэлфеля, забрался внутрь и спрятался под каким-то старым покрывалом. Без массивной туши «кита» клетка казалась пустой, и в темноте косарь не заметил лежащего внутри Луциза. Полло притаился, размышляя, что он вообще здесь делает. Опасность казалась ближе, чем никогда прежде. Желание сорваться с места и спрятаться за надежной спиной Рихэ казалось непреодолимым. Но Полло знал, что, поступи он так, все будет закончено.
С улицы раздался шум. Полло насторожился и прислушался, как зверь на охоте. До его слуха доносились человеческие голоса и рычание. Бэлфель? Значит, Профессор где-то рядом? Чутье подсказывало Полло, что все не так замечательно, как казалось на первый взгляд. Ворчание Бэла отдавало раздражением и недовольством, привычными для тех времен, когда он сидел в клетке.
Что-то происходило.
- Как вы умудряетесь справляться с «китом»?
Голос принадлежал Юде. Полло редко общался с пиаафцем, но помнил, что человек он не плохой. Косарь немного расслабился и сразу же в испуге замер, когда заговорил второй собеседник.
- Долгая история. Я длительное время имел дело с «китами» и знаю, как себя с ними вести.
Полло понятия не имел, кто это, ведь ни разу в жизни не встречал и не видел этого человека. С Юде беседовал Одхен Тамхе. Его речь напоминала монотонный шум дождя, когда капли барабанят по крыше, она одновременно и успокаивала, и пугала. Услышав ее один раз, Полло понял, что не забудет никогда. Он сначала даже не понял, о чем идет разговор. А когда понял, то не поверил своим ушам.
- Вы не похожи на милирианца, - сказал Юде.
Они с Одхеном возились с клеткой. Полло не мог видеть, как пиаафец переносит Луциза в дальний угол, освобождая место для Бэлфеля, и гадал, что же происходит.
- Я не из Милири, - согласился Одхен. – Сам видишь, я ничем не похожу на Профессора. Некоторое время я изучал тот Округ и немало узнал о его традициях, вот и все.
- Необычное увлечение. Всем известно, что обычаи Милири невозможно понять никому, кроме самих милирианцев. Профессор признается, что сам не помнит всего, чему его учили родители.
- Я хотел знать обо всех Округах, в том числе о Милири, - Одхен оставался беспристрастным. – Хватит разговоров. Лучше помоги мне с Бэлфелем.
- Почему Бэлфель не с Профессором?
- В Розе-Виктории живут люди, на дух не переносящие милирианцев. Увидь они Бэлфеля, сразу бы отказали в помощи и приюте. Иярри поручил мне заботу о «ките». Он знает, что я умею с ним обращаться.
- Про Розу-Викторию ходит много слухов.
- Наше дело – двигаться в Розу-Изабеллу. Никакие слухи не должны забивать наши головы.
Фургон покачнулся – Бэлфель погрузился внутрь наполовину. Он мотал головой, протестуя против возвращения в клетку, но четкие и холодные приказы Одхена вынуждали его подчиниться. «Киты» нутром чуяли, кого следовало остерегаться, а Одхен был как раз одним из тех людей.
Шум и возня привели в чувство Луциза. Он приоткрыл тяжелые веки, пытаясь понять, кто он такой и что вообще происходит, а потом застыл. Прежде, чем глаза привыкли к темноте, нос почувствовал характерный запах зверинца и не менее характерный аромат шерсти «кита». Луциз слышал ворчание Бэлфеля и молился, чтобы тот тихо-мирно сидел на привязи, а не…
Одхен благополучно закрыл клетку за вошедшим в нее «китом». Бэлфель потоптался на месте, примеряясь с темницей, а потом заметил лежащего в углу гостя. Рычание зверя приобрело угрожающий оттенок.
- О, признал старого друга, - сказал Одхен с тенью довольства в голосе.
Все в караване знали, что Профессор пугает «кита» именем Луциза. В том числе Одхен Тамхе. Этим он собирался воспользоваться, чтобы одним ударом убить двух зайцев: заставить Луциза молчать и припугнуть его на будущее.
- Боги милостивые… - пролепетал Луциз, прекрасно видящий в темноте белые клыки «кита».
- Не волнуйся, глава. Бэлфель тебя не тронет. Он пока еще тебя боится. Но если ты издашь хоть один громкий звук или сделаешь неверное движение, Бэлфель воспримет это как непосредственную угрозу и разорвет тебя на части. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Вы с Кэрриет сошли с ума, - еле слышно ответил Луциз.
- Видимо нам передалось твое безумие. Лично меня очень впечатлил твой энтузиазм, показанный на ученом совете. Было очень вдохновенно.
- Тогда почему?..
- Все просто. Ты сам спросил у меня, сколько лет я путешествую с караваном. Так вот, очень много. И я не хочу, чтобы единственная безумная выходка положила всему конец. Кэрриет убеждена, что мы все погибнем. А я… верю Кэрриет больше, чем тебе, Луциз.
- Что!.. – Луциз не сумел сдержать вскрика, и тут же Бэлфель ощетинился так, что у мужчины кровь заледенела в жилах. Он продолжил хриплым голосом: - Меня не касаются твои слабые попытки приударить за Роной, как тебя там зовут. Боги, клянусь, если ты вытащишь меня из клетки, я не только запомню твое имя, но и не стану сильно сердиться. Рону, конечно, это не спасет, но она перешла все границы…
- Это ты перешел все границы, Луциз, - прервал его Одхен. – До сих пор не возьму в толк, чем ты запудрил голову Профессора, но мы не столь легковерны. Все, поговорим позже. Приятного времяпрепровождения наедине с Бэлфелем.
- Ты не Вербовщик, Одхен! – с чувством зашипел Луциз, переполненный великим отчаянием и одновременно безумным гневом. – Ты не понимаешь, зачем десять лет ходишь с караваном! Не удивительно, что я до сих пор не запомнил твоего имени! Посредственность!
Не придав значения вспышке Юсшифа, Одхен удалился. Юде еще немного постоял у клетки, гадая, во что его втянули, и тоже ушел. Луциз остался наедине с неровно дышащим Бэлфелем, и его гнев как рукой сняло. Остались только ужас и чувство ужасного унижения. Он свернулся клубком в таком положении, чтобы не выпускать из вида «кита», и мелко задрожал.
Его никто не спасет. Луциз ощутил себя так, как некогда в детстве. Он один во всем мире, непризнанный, непонятый, никому не нужный. Нет никого, кто бы по доброй воле захотел протянуть ему руку помощи. «Они все серые посредственности», - бормотал про себя Луциз, сдерживая отчаяние. – «Они у меня еще попляшут. Только выберусь из проклятой клетки».
Он всегда хорошо справлялся с людьми. Их можно было унижать, игнорировать, не принимать в расчет. Можно было не запоминать их имена. Луцизу всегда было комфортнее наедине с собой. Если ему кто-то не нравился, он прерывал с ним любые связи и шел дальше, довольный собой и своей самостоятельностью. Люди не были ему серьезными противниками. Кого-то можно было запугать, а кого-то подкупить. Ничего сложного.
Бэлфель оказался для Луциза страшнее любого человека. Дикий зверь, сдерживающийся только потому, что Профессор когда-то внушил ему, что опаснее Луциза человека не сыщешь. Бэлфель не был посредственностью. Он был опасностью, силой, которую не сломить ни умными разговорами, ни амбициями, ни количеством прочитанных книг. Стена. Непреодолимая стена. Дверь, ключ от которой Луциз не смог найти за четыре десятилетия жизни. Если бы кто-то… если бы хоть кто-то подошел к клетке, увидел в ней Луциза и сообщил остальным Вербовщикам, все бы решилось за доли секунды.
Без этого ключа у Луциза оставались только тьма и страх. Переполненный мрачными чувствами, Юсшиф провел несколько бессонных часов. Пришел рассвет.
Полло боялся, что его местонахождение рассекретят. Он старался не дышать, пока не убедился в том, что в фургоне остались только он, Луциз и Бэлфель. Повозившись с покрывалом, косарь вынырнул из складок странно пахнущей ткани и глубоко вздохнул. Бэлфель мгновенно вскочил на ноги, но, признав Полло, успокоился и занял оборонительную позицию, косясь на Луциза.
- Спасибо, - прошептал косарь.
Луциз, услышав человеческую речь, решил, что окончательно лишился рассудка. Он приподнял голову. Голос показался ему знакомым. Боясь, что спугнет неизвестного гостя, Луциз выжидающе замер.
- Эй, Луциз? – Полло подполз к клетке и схватился за железные прутья. – Это я. Не бойся, враги ушли.
Враги? Луциз нервно хихикнул. Только Полло мог появиться из ниоткуда посреди ночи в клетке красного «кита», чтобы вытащить такого человека, как Луциз. Вербовщик почему-то не сильно удивился. Когда дело касалось Полло, безумие становилось чем-то обыденным и нормальным. Не по тем же причинам Луциз без страха рискнул отправиться в Адаш?
- Что ты здесь делаешь, Полло?
- Не знаю.
Обычный ответ для юноши. Удивительно, как он до сих пор не попал в неприятности со своей удивительной прямолинейностью.
- Можешь открыть клетку? – спросил Луциз.
- Не думаю.
Полло повозился с замком, но почти сразу в унынии опустил плечи. Бэлфель поднес к юноше морду и принюхался. Луцизу показалось, что он слышит тихое урчание.
- Нужен ключ? – вздохнул Луциз. – Ничего-ничего, как только караван узнает, что меня заперли в клетке, они и без ключа меня вытащат. Как удачно, что ты здесь оказался, Полло. Уж не знаю, что бы делал, если бы не твое чудесное появление.
- Бэлфель злится на тебя, так что не думаю, что ты бы долго мучался.
- А ты остряк, нда… - Луциз прочистил вдруг пересохшее горло. – Ладно, не сиди на месте. Позови кого-нибудь. Не важно, кого, главное не попадись на глаза Роне, Юде и этому, с глазищами. Они без задней мысли и тебя посадят в клетку. О, вдобавок сломают твою Констанцию.
- Старейшина был прав, Вербовщики страшные, - погрустнел Полло.
- Не Вербовщики страшные, а эти посредственные предатели. Поверь, как только ты меня освободишь, я сделаю все, чтобы они перестали быть частью каравана. Они не достойными носить звания Вербовщиков.
Луциз не стал добавлять, что, по его мнению, они и жизни-то не достойны. Во всяком случае, после такого вопиющего и непростительного предательства.
- Ты поторопись, а то вдруг они вернутся.
Полло кивнул.
- Позвать можно кого угодно? Тогда можно я дождусь, пока все встанут? Им и так приходится тяжело, а спать на земле не так романтично, как кажется на первый взгляд. За пару часов Бэл тебя не съест, верно, Бэл?
Словно отвечая на вопрос, «кит» ласково потерся мордой о протянутую ладонь юноши. Без всякого сомнения, зверь любил Полло больше, чем Одхена. И слушался с большим рвением. Дверь, препятствующая Луцизу, вдруг перестала выглядеть, как дверь. «Кит» перестал выглядеть диким и опасным, вместо этого он ластился к Полло, как маленький багровый котенок.
- Зови кого угодно и когда угодно, ведь… ведь…
Луциз оборвал себя на полуслове. Он сам изумился собственной изобретательности. Все минусы его положения неожиданно обратились в плюсы. Он мог свободно отпирать и запирать дверь, установленную Кэрриет. Он мог… заманить ее саму в ловушку.
- Знаешь что, Полло, - впервые за ночь, показавшейся Луцизу вечностью, он улыбнулся. – У меня есть хорошая идея. Ты ведь хочешь наказать злую Рону, которая посмела посадить меня в клетку? Нормальные люди не сажают друзей в клетку, понимаешь?
- Кэрриет не сильно тебя любит, - согласился Полло.
- Это веский довод, чтобы врываться ко мне ночью и предлагать в качестве ужина красному «киту»? Не в обиду сказано, Ьэлфель.
- Не думаю. Иярри тоже иногда говорит, что ты противный самовлюбленный гном, но он шутит.
«Гном, значит…»
- Ну вот, ты не будешь возражать, если мы слегка намекнем Роне, что она погорячилась и поступила глупо?
Рука Полло, гладящая голову Бэлфеля, замерла. Юноша пронзил Луциза подозрительным взглядом, напомнив этим Одхена Тамхе. Юсшиф едва удержался, что не сглотнуть и не попятиться к противоположной части клетки. Его мысли, казалось, были для Полло открытой книгой. Он с самого начала понял, что Луциз задумал отомстить и теперь размышлял, соглашаться ему или нет.
- Профессор уже уехал, - наконец с горечью сказал Полло и вздохнул. – Жаль. Кроме него никто не сможет убедить Кэрриет, что она не права. Я помогу тебе, Луциз. К тому же, она решила помешать нам в поисках Анци. Надо показать ей, что это бесполезно.
- Д-да, - слабо кивнул Луциз. По его лбу заструился пот. Мужчина неряшливо вытер лицо рукавом и, собравшись с силами, произнес: - План таков: ты никому не говоришь, что я схвачен. Придется освободить меня как-то по-тихому. Выкради ключ у Одхена, не знаю, ты у нас парень при мозгах. И, как только справишься…
С каждой секундой Луциз все больше вдохновлялся картинами предстоящей мести. Ему как наяву виделось лицо Кэрриет, перекошенное от шока и неожиданного унижения. Никакой Юде ее не спасет. Луциз не сдержал усмешки, когда понял, что считает Полло достойным соперником пиаафцу, и вдруг испугался того, что действительно в это верит.
- И еще кое-что, Полло. Ты ведь не хочешь, чтобы злая Рона отобрала у тебя Констанцию?
- Нет.
- А она отнимет. Тем более, когда узнает, что ты тут со мной миленько беседовал и стал свидетелем ее предательства.
- Мне надо прятаться?
- Именно. Рона не могла не заметить, что вы с Иланэ вызвали много ненужных перемен. Чтобы вы не подняли шума, она попытается вас как-нибудь остановить. Не думаю, что вас так же посадят в клетку, но под контроль возьмут. Переговори с Иланэ, когда попадется удачное время. Предупреди ее, чтобы она не сильно высовывалась. Да и сам будь настороже, ты – моя единственная надежда.
Полло покачал головой.
- Кэрриет хочет на север, а мне нужно на юг. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.
Вот ведь хитрющий мальчишка! На лице Полло отражалась простота и искреннее желание помочь, но Луцизу стоило усилий решить, кто здесь опаснее: косарь или Бэлфель. Судя по всему, они оба друг друга стоили. Вот кого нельзя было назвать посредственностью. Полло шокировал. Полло заставлял верить в него, как люди всегда верили Креону Мардфэ. Так люди верят, когда инстинктивно знают, что человек говорит правду.
В тот момент Луциз этого еще не знал. Да и не узнал никогда в жизни.
