@темы: жизня

---

Сегодня случилась атака котами...

@темы: демотиваторы

---

Когда до меня дошел смысл картинки, я ощутила неподдельный ужас.... О.о теперь мне не страшна никакая информатика

@темы: демотиваторы

---

о боже, я влюбилась в эту картинку...

@темы: картинки

---

Наткнулась сейчас на картинку Фуу, дык вспомнилось далекое лето, когда аниме шло по МТВ в диких количествах, и мы дружно смотрели Самурая Чамплу. Помню оно шло утром, поэтому мне приходилось смотреть при родителях (они так косились на гейш, это ж нечто). И самое смешное, когда мы почему-то не попадали на последнюю серию, я попросила МАМУ посмотреть ее и потом рассказать в деталях битву, чтоб выяснить, выжил ли Дзин или Мугэн

@темы: аниме

---

У мобильника последние минут 10 предсмертные конвульсии, я за него уже боюся. Вы когда-нибудь видели, чтоб мобила сама по себе заряжалась, без провода? Если хотите увидеть - искупайте его в стиральной машине.

Пытаюсь "читать" программирование... Хм, даже папа назвал все это дело "охренительной хренью".

А ещё елка героически осыпается, так как я забыла, что она потребляет воду... И как у меня рыбы до сих пор живы, ума ни приложу.

@темы: жизня

---

У моих рыб новая фишка, они гоняют друг за другом по аквариуму. Причем за Аянами плавает Лабрадор, за Лабрадором плавает Фрау, а за Фрау плавает Аянами... круг замкнулся.

*такое чувство, что мозг взорвется, но ладно, переживем*
Зато вчера написала пол главы запретов. И меня терзает смутное сомнение, что я полностью убила настрой этими волшебниками Ладно, посмотрим, когда главу допишу. А сами волшебники мне чем-то нравятся, хотя парочка получилась просто донельзя банальная. Нерешительный и недовольный Ларльз и гиперактивный Сиридин. На втором же листе главы они заключили пари...

*аська ожила, десу*

---

Кот вчера ночью буйствовал и ронял на кухне посуду, умудряясь с микроволновки запрыгнуть на кухонные шкафы, что очень затруднительно при его нынешнем весе. Особенно при этом процессе страдает микроволновка, и очень норовит упасть, когда кот на неё спрыгивает обратно. Гремит он не хуже слона, поэтому спать крайне неудобно.
А ещё до 3х ночи в подъезде тусовался какой-то дикий молодняк, сопровождая веселье буйными криками, издевательством над мусоропроводом и катанием на лифте (я все это время молилась, чтоб они в этом лифте застряли, желательно навсегда). В общем, хороший сон мне был заказан...

Завтра мне уже пора сдавать программирование, работа до сих пор не закончена (хотя мы бились, ох, как ж мы бились), а ещё надо учить теорию... братцы, только я вот никак не понимаю, как выучить набор символов???

@темы: жизня

---

Ха-ха, я их все-таки люблю...
*не знаю, к чему это я*

@темы: демотиваторы

---

Это клиника, народ. Мне сегодня приснилось, что я переписываюсь в контакте с Киркоровым...

@темы: жизня

---

Черт, хотела ж вчера выложить обоину... Почему-то от нее у меня в мозгу что-то щелкает...

@темы: обоины

---

Только что поела картошки с майонезом... Очень странным майонезом... Если завтра буду нежно-зеленого оттенка - не удивляемся, а улыбаемся и машем.

И парочка случаев, чтоб доказать, что мозг в силе после праздников.
Сижу, мама внимательно смотрит и говорит:
- Как-то рубаха на тебе не так сидит.
Я гляжу - и правда, на левую сторону. Подумала, отвечаю:
- Ну ладно, так хоть пятна от шоколада внутри будут.

И исчо. Мама:
- Вы че не жрете?! Я целую неделю подъедаю ваши останки!!!
Я:
- Нихрена! от нас никогда останков не остается!!!

В общем, так и живемс...

@темы: жизня

---

Вот что буду ждать в этом сезоне...
Кадзиура как обычно прекрасна

@темы: аниме

---

А сегодня сочельник!!!! Ха-ха, мне так понравилось, что на сайте нас назвали восточными христианами. Как-то важно это дело прозвучало.
Лишний повод для праздника, учитывая то, что дома война и холод (хорошо хоть голода нет, и на том спасибо).

немного подробностей

Вечер 6 января — Рождественский сочельник, канун Рождества. В народе его также называют «коляды». Значение святой ночи появления на свет Богомладенца Христа столь велико, что даже ход новой истории и наше летосчисление мы сегодня ведем именно от Рождества Христова. На Руси же этот праздник был особенно любим.

Сочельник — заключительный день Рождественского поста. Традиционно в этот день в пищу можно было принимать лишь так называемое сочиво — размоченные зерна пшеницы с медом и фруктами. Эта традиция и дала название празднику.

В Рождественский сочельник до «вечерней звезды», то есть до вечерних песнопений за Богослужением «Волсви же со звездою путешествуют», ничего не ели и не садились за стол. С появлением же на небе первого радостного огонька, который возвестил когда-то волхвам о рождении Спасителя, можно начинать праздновать.

Главное кулинарное событие Рождества — это ужин в Сочельник. Наши предки в канун Рождества обязательно клали на стол пучок свежего сена — в память о яслях, в которых родился Иисус. Стол накрывали белоснежной скатертью и расставляли на нем двенадцать блюд — по числу апостолов — и все блюда были постными. А с наступлением 7 января на стол разрешалось ставить и мясные блюда.

@темы: праздниг

---

Мама спит, телек включен, тут она неожиданно просыпается и зло говорит: "Чего Малахов так кричит, козел, разбудил! Про любовника какого-то..."

Это я ж к чему... Совсем забыла, что меня поджидает Оливен. Там скоро ее по бошке должны Терье с Лаграсом звездануть, а там и Эш назревает. Думаю, оставлю все-таки Эша. А если и возьмусь за проду, то Оливен будет искать его верховного слугу. Ммм, у меня аж слюни текут от возможных идей... Эрдан-Первосвященник, много Рэя, Йонэс на стороне Оливен, потенциальный верховный слуха Эшлабхары... Это ж рай практически!!! Да и сестричек из Дороги святых можно расписать поконкретнее. Они моя сумасшедшая фишка

@темы: оливен

---

Так, я родила вторую главу (надо ли говорить, что программирование все ещё в шоке? тогда молчим-молчим). Там появились мои любимые волшебники А Фели совсем худо стало...

Запрет первый. Глава вторая

Глава 2

В глубине души Фели надеялась, что папа, утихомирив свой гнев, перестанет вымещать его на жене и дочерях. Но надежды оказались настолько же ложными, насколько оптимистично звучали тогда у чердака слова Эл. Айлдин Сидлви потихоньку, день за днем, секунда за секундой, медленно терял разум.
Фели прекрасно видела и понимала, что папа опасен и больше не тот Айлдин, которого все знали и любили. Девочка тряслась по ночам от страха, вспоминая ужасный случай с дядей Рэфо, но все равно не могла убедить себя, что поступила неправильно. Ей казалось, что покинь она тогда дом – и случится нечто ужасное. Если Эл после тех ночных событий то и дело с неприятной задумчивость посматривала вдаль, то Фели не отпускала мысль о том, что их побег закончиться катастрофой.
Что же до Эл, то старшая из близняшек до сих пор не могла услышать в доме ничего странного. Сколько раз Фели не заставляла прислушаться сестру к отчетливым, гудящим неровным мелодиям, - а со временем она поняла, что это не просто чей-то голос или вой, а самая настоящая мелодия, - но Эл была глуха. После того, как Фели несколько раз повторила бесплодные попытки заставить сестру услышать и натыкалась лишь на извиняющийся взгляд, Эл начала будить в ней странное чувство раздражения. Девочка просто решила, что Эл нагло ей врет, чтобы казаться смелее и умнее, раз уж Фели подвела их тогда с дядей.
Подобные негативные чувства были девочке в новинку, и она просто попыталась выбросить их из головы, что оказалось не так легко, как подумалось ей с начала. Видя, что все разговоры с Эл вызывают только гнев, Фели испугалась по-настоящему. Девочка поняла, что полностью потеряла контроль над своими чувствами.
Что она становится, как папа.
Испугавшись настолько, что дикий ужас перебил все прочие эмоции, Фели без надежды обратилась к Эл.
- Эл, я больше не могу… Ты должна как-то помочь мне, Эл…
Во взгляде сестры скользнуло что-то странное, а ее губы на секунду плотно сжались. В голове Фели всплыл образ Элены, когда та смотрела на нее своими огромными, шокированными глазами, и не верила…
Фелинна резко покачала головой, изгоняя неприятную картину.
- У нас был шанс избавиться от всего этого, - тонкая линия губ слегка дрогнула, словно Эл подавляла дрожь рыдании. – Дядя мог спасти нас, а ты…
- Прости, - всхлипнула Фели. – Но если бы мы ушли, мама…
Взгляд Эл смягчился.
- Мы можем попытаться взять маму и сбежать, - предложила она.
- А папа?
- Папа стал чудовищем.
- Нельзя так говорить про папу… Разве мы не можем чем-нибудь ему помочь?
Эл раздраженно отвернулась от сестры. Да, Элену удерживала в этом сумасшедшем доме только Фели, которую она любила несмотря ни на что. Фелинна этого не понимала. Она считала себя ужасной трусихой и плаксой, а сестру видела странной, сильной и бесстрашной, и не понимала, как Эл может с такой легкостью уйти от папы и мамы. Хоть с ними и происходит что-то странное, папа перестал быть папой, и дядя Рэфо куда-то пропал, Эл просто не может бросить их так просто. Фели очень хотелось в это верить. Сама она мечтала о том, чтобы отыскалось какое-нибудь чудесное лекарство, способное вернуть маме и папе разум. С каждым днем в это волшебное спасение верилось все меньше и меньше.
- Я тоже хочу спасти папу, - сказала Эл и повернулась к сестре. – Но у дяди Рэфо ничего не получилось, а просить помощи у мамы мы не можем.
- Значит, следует попросить помощи у кого-то ещё? – оживилась Фели.
- Папа не выпускает нас из дома, - уныло покачала головой Элена. – Сами мы отсюда не выберемся, к тому же…
Она не договорила, но Фели поняла все без слов. Единственным их шансом была та ночь. После того, как Эл выпустили из чулана, папа начал запирать на ключи все двери, и не выпускал дочерей даже в сад. Иногда им все же позволялось гулять с мамой. Тогда Эл попыталась убежать, схватив Фели за руку, но не удалось им даже добежать до границ имения, как близняшек настигла мама.
Чем дальше Фели удалялась от особняка, тем тяжелее давался ей каждый шаг. Когда их настигла мама, Фели уже не могла ничего видеть из-за черного тумана, застилавшего зрение. В ушах «кричала» страшная мелодия. Сейчас девочка вспоминала, что потеряла сознание даже до того, как ее оглушила суровая и жесткая оплеуха Эссэннэ.
Эл вновь не отделалась так просто. Мать била ее по лицу до тех пор, пока у девочки не подкосились ноги, а потом заставила ее тащить бесчувственную Фели до дома. Слава богам, папа об этой их выходке так и не узнал, иначе никто не знал, что бы он сотворил с бедной Эленой.
- Папа распугал всех друзей, - сказала Эл. – Добровольно в наш дом никто не придет. А если и придет, то может исчезнуть так же, как и дядя Рэфо. Мы можем только…
Они могли только рискнуть – единственный и последний раз, ведь если папа их поймает, то навряд ли простит.
- Нет, я не брошу маму, - в очередной раз уперлась Фели.
Через какое-то время она начала понимать, что боится вовсе не за маму, и даже не за себя – она просто не может покинуть особняк. Внушал ли он ей этот страх, или просто девочка начала потихоньку сходить с ума под обрушившимся давлением, - она не знала. И больше всего ее злило, что Эл с чердаком не связывает вообще никаких уз, словно старшая сестра какая-то избранная, одаренная божественной защитой, а ее, Фели, просто-напросто обделили. Элена была свободна, а Фели чувствовала стянувшие ее цепи, не позволяющие отойти от особняка даже на несколько шагов.
В то же время Фели с удивлением замечала, что папа с легкостью отсутствует дома сутками. Айлдин казался уже не привязанным к дому, - к жуткому чердаку, - а вечным пленником таинственных звуков, от которых Фели и дядя Рэфо пытались сбежать.
И чем чаще девочка просила у Эл помощи и хоть малейшей крупицы успокоения, тем больше убеждалась в том, что Эл не просто не может ей помочь, но и не пытается придумать, как это сделать. Она только подбивала Фели на побег, но, в свою очередь, так же натыкалась на отказ. В то же время девочки понимали, что не могут друг без друга и накапливали в глубинах души те негативные чувства, которые родители выплескивали во всеуслышание.
Однажды, когда Фели уже отчаялась увидеть в особняке новое лицо, в парадные двери постучали. Как назло папа тогда был дома.
Услышав настойчивый и уверенный стук, Фели и Эл радостно переглянулись и поспешили спуститься вниз. Взявшись за руки, они с дико колотящимися сердцами притаились у дверного проема главной гостиной.
Эл шепотом предложила броситься к гостям, умоляя забрать их отсюда, но Фели подобная дикая выходка совершенно не понравилась. Им могли не поверить, а отец потом вытряс бы из них обеих всю душу. Рисковать не хотелось. Эл приняла ее доводы, хотя Фелинной тогда руководствовал слепой страх.
Элена же понадеялась, что таинственные гости и сами все заметят.
А не заметить перемены, произошедшей с Айлдином Сидлви, было невозможно. Он походил на человека, который потерял где-то душу и передвигался только благодаря пожару ненависти, каким-то образом поддерживающим в нем жизнь. Даже в Эссэннэ еще можно было увидеть проблески собственной воли, хоть они и проявлялись все реже и реже.
Папа раздраженно распахнул дверь. Фели не могла целиком разглядеть потенциальных спасителей, но было очевидно, что на пороге стоят двое мужчин. Это вселило в нее надежду, ведь женщины не смогли бы справиться с папой, случись с ним вспышка гнева.
Эссэннэ вышла из кухни через другую дверь, вытирая о фартук нож. Увидев его, Фели поежилась от страха. Тогда в саду Эссэннэ смогла совладать с собой, но после она ни разу не приходила в себя полностью. В тот день Фели последний раз видела настоящую маму.
- Прошу прощения за неожиданный визит, - произнес один из мужчин, с перекосившимся лицом уставившись на Айлдина. – Надеюсь, мы не помешали?
Его спутник фыркнул, сдерживая смешок. Плечи папы напряглись.
- Что вам надо от моего дома?
- Мы можем войти? – кашлянув, продолжил расспросы незнакомец.
Фели не могла разглядеть второго, но отметила, что он был даже ниже папы. Разговаривающий же мужчина мог посостязаться в росте с мамой, был худым и нескладным. В каждом его движении чувствовалась какая-то неуверенность, словно он действительно боялся помешать мирному существованию семейства Сидлви. На него надежды нет, - угрюмо заключила Фели, ощутив в груди облегчение. От этого открытия лоб девочки покрылся липкой испариной.
Скоро она захочет жить в этом месте.
- Вы можете сейчас же убраться в преисподнюю, - огрызнулся Айлдин, сжав дверную ручку. Но двери не захлопнул.
Фели показалось, что он борется с собой и не может шевельнуться под взглядами неожиданных гостей.
- Мы хотели бы настоять на своем, - упирался первый мужчина. – Мы прибыли из Брийтэна, так как до нас дошли определенные слухи…
Мама выронила нож. Он с грохотом царапнул пол и отскочил в сторону. Эссэннэ охнула, подняла нож и поспешила скрыться на кухне. Папа же отступил на шаг назад, не в силах сказать и слова, но через пару секунд напряженно отошел в сторону, предлагая мужчинам войти.
- Благодарим, - просто улыбнулся высокий.
Он и его спутник с беспристрастными лицами переступили порог особняка Сидлви. В тот же миг у обоих удивленно расширились глаза, а папа тихо скрипнул зубами, сдерживая злость. Но не прошло и доли секунды, как посланники Брийтэна вернули на лица равнодушные мины и продолжили путь.
Отец проводил их в гостиную, где обычно принимал своих или маминых друзей. Мама всегда ждала их там, а на аккуратном столике стоял дорогой фарфоровый сервиз с изображением розовых цветов. Сейчас гостиная была пуста, как и папина душа.
Девочки тихо проследовали за гостями и притаились за дверью. Фели не хотелось упустить ничего из предстоящей беседы, поэтому пристроилась у замочной скважины. Эл села рядом, недовольно поджав губы, но спорить не стала.
Гости сели на софу у столика, а папа устроился напротив них в кресле. Вся его сгорбленная фигура говорила о том, как он хочет избежать разговора и побыстрее выставить незнакомцев вон.
Теперь Фели могла их получше разглядеть. Высокого отличала рассеянность в одежде и прямая сдержанная осанка. Второй не доходил своему спутнику и до плеча, зато держался с большей раскованностью. Он подпер подбородок кулаком и внимательно следил за папой, его взгляд иногда поднимался к потолку.
Чердак?
- Значит, вы из Брийтэна? – спросил папа. – Чем мой дом заинтересовал волшебников?
- Понимаете, - высокий задумчиво прикусил губу, а потом продолжил: - Понимаете, мы с моим другом посланы разузнать об одной вещи. Эта вещь имеет особую ценность для Брийтэна, поэтому если вы что-то о ней знаете или она находиться в вашем доме, то прошу пойти нам навстречу.
- В моем доме нет никакого колдовского хлама, - отрезал папа.
Ещё будучи самим собой, Айлдин Сидлви не слишком хорошо говорил о волшебниках Брийтэна. Ему не нравилось то, как Тинн ставит себя над правителями, и что магам предоставляется слишком много прав только из-за того, что их Глава сумел найти правильный подход к королям и королевам. В Ордоре многие считали так же, но вслух о таком говорили редко, - никто не осмеливался в открытую обвинять в чем-то Тинна, опасаясь последствий. А, имея дело с Тинном, последствия грозили быть самыми что ни на есть печальными.
- Не спешите с выводами, - возразил высокий. – Позвольте представиться. Меня зовут Ларльз Айсак, а это Сиридин Шайн. Мы на неопределенное время остановились в Центральном Уголке. Если что-то случиться, вы всегда можете найти нас там.
- Почему что-то должно случиться? – огрызнулся Айлдин.
- Мы здесь, чтобы этого избежать, - ответил ему Сиридин Шайн. – Поэтому просто ответьте на пару несложных вопросов, хорошо?
- Что вы хотите от меня узнать? Какие вещи вас интересуют?
- Ну, с чего б начать… - задумался Ларльз. – Последнее время в вашем доме не происходило… странных вещей?
Заминка волшебника прозвучала пугающе. Фели резко обернулась к Эл, и сестра сильно сжала ладонь девочки. Да, эти люди точно смогут им помочь, если узнают правду. Оставалось только рассказать им о том, что происходило в особняке последние месяцы.
- Не понимаю, о каких странных…
- Любых, - перебил папу Сиридин. – Абсолютно любых событиях, которые не вписываются в ваше понятие «обыденный». Любая мысль, которая прежде не приходила вам в голову. Любой звук, запах, обман зрения. Любое слово, которое вы не планировали произнести. Любое движение, которое вы не планировали совершить. Любой вздох, который мог показаться вам не таким, как раньше. Мне продолжить?
- Шайн, - укоризненно произнес Ларльз.
Маленький волшебник удрученно вздохнул.
- Лак, мы теряем время.
Но Ларльз только недовольно покосился на партнера и спросил у Айлдина:
- Вам последнее время приходилось встречаться с чем-то из перечисленного?
- Я же говорил вам, что ничего не…
- Неожиданные вспышки эмоций, - опять перебил его Сиридин. – Неконтролируемые порывы счастья, ревности, веселья, одиночества, тоски… а может гнева, ненависти, ужаса?
- Ничего подобного.
- Не хочу ни на что намекать, но ваши соседи указали на то, что поведение вашей семьи за последние месяцы как-то изменилось, - отметил Ларльз. – Это правда?
- Соседям свойственно клеветать на более богатые семьи, верно? – криво усмехнулся папа. – Это не более чем глупая зависть. С моей семьей все замечательно.
- А где тогда все слуги? – приподнял брови Сиридин.
- Разве это ваше дело? – умело парировал Айлдин.
- Вы абсолютно правы, - уже тверже произнес Ларльз, скривившись. – Значит, в вашей семье последнее время не случилось громких ссор или драк?
- Позволю себе напомнить, что вы пришли в добропорядочную семью, и подобные вопросы совершенно не связаны с волшебными вещами, о которых вы говорили в начале.
Сиридин уже открыл было рот, но Ларльз успешно его опередил:
- Ладно, ладно, приносим свои извинения. Последний вопрос. В вашем доме есть арфа?
- Арфа? – удивленно спросил Айлдин.
Фели и Эл непонимающе переглянулись.
- Именно, - Сиридин с подозрением поднял глаза на потолок. – Арфа. Мы ищем артефакт под названием Зов Измены. Вам оно о чем-нибудь говорит?
- Нет, абсолютно, - зло качнул головой Айлдин. – Я вообще не понимаю сути этого разговора! Довольно! Вы и так слишком долго тратили мое время!
- Погодите, - рассеянно взмахнул Ларльз, словно что-то припоминая. – У вас ведь две дочери, верно? Их давно не видели… С ними все в порядке?
- Естественно, - буркнул папа.
- Мы можем с ними поговорить?
- Зачем вам это?
- Позвольте нам поговорить с девочками и можете проводить нас к дверям, - хмыкнул Сиридин.
Айлдин встал.
Фели и Эл вскочили на ноги. Близняшки быстро покинули свой сторожевой пост у дверей и поспешили в коридор притворяться, что все время играли там. Их шанс! Если папа сам приведет дочерей к волшебникам, то стоит сказать лишь одно «Помогите», то волшебники спасут их семью.
Перечисленные волшебниками события уже происходили в семье Сидлви. Звуки с чердака, поведение родителей, вспышки ненависти – все это точно подходило под категорию «странных вещей». Если только девочки смогут рассказать о них, то чудесное лекарство, способное исцелить маму и папу, само придет им в руки!
Когда папа показался в коридоре, девочки в ожидании замерли. Сердце Фели колотилось так быстро и громко, что она испуганно вцепилась в ладонь сестры. Эл сжала ручку Фелинны, наполненная радостным торжеством. Еще чуть-чуть, и они победят. Еще чуть-чуть, и папа будет наказан!
Айлдин повис над дочерьми как грозная черная гора. Он холодно пронзил их не предвещающим ничего хорошего взглядом и дернул за плечо Фелинну, отстраняя ту от Эл. Фели испуганно ахнула и чуть не упала. Пальцы папы железной хваткой впились в плечо, но ужас приглушил резкую боль.
- Пойдешь со мной, - скомандовал он.
- Но… - пропищала побледневшая Эл.
- А ты стой здесь и не смей высовываться, - хмыкнул папа. – Иначе последуешь за любимым дядюшкой.
Эл в ужасе всхлипнула, но Фели уже отвернулась от нее. Папа втащил дочь в гостиную для гостей и представил волшебникам.
Фели знала, что представляет страшное зрелище. Ей было одновременно и страшно, и стыдно за себя. Ужас сдавил девочке горло, одновременно с ним ее душили слезы, но она держалась изо всех сил.
- Фелинна Сидлви? – неуверенно произнес Ларльз. Вблизи оказалось, что лицо у него настолько же рассеянное, как и одежда.
Девочка смогла только слегка кивнуть. Сиридин встал со своего места и опустился на корточки напротив Фели. Его серые глаза напомнили глаза Эл – они пытались копошиться в душе и не знали никакой пощады. В других обстоятельствах Фели назвала бы их красивыми, но сейчас любую мысль поглощал истерический страх.
- Фелинна Сидлви, - произнес Сиридин. – В вашей семье не происходило никаких странных вещей?
Фели не могла вымолвить ни слова. Она приоткрыла рот, но потом быстро сжала губы и посмотрела на папу. У Айлдина на лбу играли желваки, но он молчал и не вмешивался, не решаясь мешать волшебнику.
На лицах Сиридина и Ларльза застыли ожидание и надежда.
Я не могу, - в ужасе подумала про себя Фели. Прости, Эл, но я не могу им все рассказать. А вдруг они не волшебники? Ведь существует много людей, только притворяющихся волшебниками. Например, фокусники… Да, возможно, эти люди – самозванцы, фокусники, и если Фели расскажет им правду, они не смогут помочь, а исчезнут, как дядя Рэфо.
Обычные люди не смогут справиться с папой, - это Фели знала точно. Если она пожалуется им, а они исчезнут, то папа разозлиться. Он не шутил, угрожая Эл. Они исчезнут, как дядя Рэфо. Нет, Фели не может так рисковать…
Придя к этому выводу, Фели ощутила немалое облегчение. Думать стало намного легче, и страх куда-то исчез. Значит, все верно.
- Фелинна, - повторил Сиридин. – Не бойся. Брийтэн всегда поможет тем, кто попал в беду.
Они лгут, - эта мысль пришла неожиданно, и Фели даже вздрогнула.
Верно, почему это Брийтэн обязан им помогать? Папа ведь говорил, что Тинн всегда думает только о себе и о выгоде для своих волшебников. Он никогда не стал бы помогать такой обычной семье, как Сидлви. Он даже знать не знает об их существовании.
Кроме того, им придется причинить папе вред. А может быть, они даже поднимутся на чердак и… Фели не знала, что тогда произойдет, но не могла этого допустить. Только не чердак. Он не хотел впускать в себя никого постороннего, и если волшебники ворвутся туда, случиться что-то страшное.
Что угодно, но только не это.
- Н-нет, - прошептала она, не веря, что лжет, когда спасение прямо у нее под носом.
- Нет? – переспросил Сиридин, нахмурившись.
- Нет, - повторила девочка. – С нами все в порядке.
Волшебники разочарованно вздохнули, а вот на лице папы расплылась довольная улыбка. Он язвительно спросил:
- Может быть, теперь вы успокоитесь и покинете мой дом?
Посланники Брийтэна покорно кивнули и последовали за папой к выходу. Фели осталась в одиночестве стоять посреди гостевой гостиной и в ужасе таращилась прямо перед собой. Она сделала это. Убила их последнюю надежду. Одним единственным словом она предала и маму, и папу, и Эл, и даже дядю Рэфо. Уже второй раз.
Но почему тогда у нее на душе так светло и спокойно? Почему она испытывает такое необъяснимое чувство облегчения и радости, словно с сердца свалился камень? Это все чердак? Он подчиняет себе и Фели?
Девочка начинала понимать, что эта перспектива не так уж ее и пугает. Единственным, что ее волновало, была Эл. Сестра сейчас прибежит сюда и потребует ответа. Как же Фели надоели все ее упреки и желания сбежать. Неужели Эл не понимает, что у Фели просто нет другого выбора?
И Эл не заставила себя ждать. Она влетела в гостиную, распахнув двери, и вцепилась в плечи сестры.
- Где они?! – рыдала девочка, с трудом удерживаясь на ногах. – Боги, Фели, где они?!
- Я… не… Они ушли, Эл…
- Как они могли?! Ты ведь все рассказала им, да, Фели?! Почему они ушли?! Мы ведь сами слышали, волшебники обещали помочь, если случилось что-то странное… Как они могли отказать нам?
Янтарные глаза Элены больше не горели обычным живым огнем, который так пугал раньше ее сестру. Это веселое пламя угасло, в глазах Эл прятались лишь страх и какое-то безнадежное отчаяние и усталость. Но в то же время Фели видела в них стойкую непокорность и упрямство.
Эл не сдастся просто так. Она попытается покинуть особняк, даже для этого придется бросить Фели.
Фелинну пронзил замогильный холод и отстраненное понимание того, что Эл больше не ее сестра. Эл предала семью, решив бросить их одних наедине с чердаком, против которого лишь она одна могла бороться. В то же время Фели начала забывать, что сама погубила собственную жизнь. Ей было легче перебросить вину на сестру, что она без сожаления поспешила сделать.
Ведь во всем была виновата именно Эл. Она постоянно злила папу, да и если бы она тогда не послушалась дядю Рэфо, то с ним ничего бы не произошло. Они могли бы объяснить дяде, что не могут покинуть особняк, и он бы ушел, не разбудив папу. Эл сама виновата в том, что ее посадили в чулан. Она сама побежала в саду от мамы, поэтому вполне понятно, почему мама избила ее. Ведь Фели всегда вела себя хорошо, и ее никто ни разу не наказал. И сегодня она поступила правильно. Эти самозванцы не смогли бы спасти девочек.
Ларльз показался человеком ненадежным и слабым, не хотел идти на рожон, а Сиридин… Сиридин постоянно странно поглядывал на потолок. Откуда он узнал, что на чердаке что-то есть? Если он самозванец, то как об этом узнал?
Но Фели уже не могла всерьез задумываться над такими вещами. Все ее внимание было поглощено поведением Эл. Старшая из близняшек вела себя с каждым днем все подозрительнее. Она прекратила разговаривать с родителями, даже если получала за свое упрямство нагоняи от мамы. Однажды Фели заметила, как Эл стоит перед дверьми на чердак и даже не шевелится.
Может ли быть, что чердак захватил Элену с самого начала? Если она уже давно не Эл, а пустая оболочка, подчиняющаяся странным мелодиям? Возможно, поэтому она ведет себя так странно. Она ведь давно казалось Фели не такой, как все. Эти янтарные глаза не могли принадлежать обычному человеку, - да, наверно Эл и послужила причиной всех ужасных событий, происшедших за последнее время.
Ларльз ведь сказал, что ищет арфу, какой-то Зов Измены? Но в их доме никогда не было никакой арфы, мама не умела играть даже на фортепиано, что часто служило источником папиных шуточек. Значит, в любом случае волшебники не стали бы им помогать, ведь они ищут арфу, а больше причин помогать обычным людям у них нет.
Отыскав себе еще одно оправдание, Фели окончательно успокоилась. Она ощущала на себе тяжелые оковы чердака, и все более подозрительным ей казалось поведение Эл. Невозможно, чтобы все члены семьи пали жертвой страшной воли мелодии, а одна Элена этого избежала. Такого просто не могло быть.
Каждую ночь Фели наблюдала за сестрой. А вдруг это Эл напевает ту ужасную песнь? Если вдруг ей взбредет в голову избавиться и от Фели? Вспоминая ужасный звук, - словно воздух втягивают сквозь сжатые зубы, - Фелинна начинала всерьез раздумывать о том, что рядом с Эл ее жизни угрожает опасность.
Однажды, когда папа ушел из дома, а мама работала в саду, Фели услышала страшный шум, доносящийся со второго этажа. Забыв о чувстве страха, Фели бросилась туда, к двери, ведущей к лестнице на чердак.
Эл стояла напротив двери с топором в руках. Девочка была слишком маленькой и слабой, чтобы даже нормально замахнуться страшным оружием, но Эл упорно поднимала его, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах. В двери виднелся след от удара, но пробить ее у Эл не удалось.
Вскрикнув, Фели набросилась на сестру.
- Что ты делаешь?!
Эл резко обернулась, сжимая топор. В ее глазах горел опасный огонек.
- Я устала от всего этого! – взвизгнула старшая сестра. – Мне надоело! Я ненавижу вас всех!
Фели остановилась, как вкопанная. Ее дыхание стало настолько частым, что девочка не могла произнести и слова.
- Ненавижу! – продолжила кричать Эл, но в ее глазах не было ни слезинки. – Я! Я…
С парадной лестницы послышались шаги. В коридор влетела Эссэннэ, сжимая в руках садовые ножницы. Лицо мамы перекосилось от гнева, но, увидев в руках Эл топор, она заметно побледнела.
- Что здесь происходит? – Эссэннэ медленно поравнялась с Фели. – Элена, что ты делаешь?
Старшая из близняшек задумчиво поджала губы. Огонь злобы в янтарных глазах погас, сменившись страхом. Она отбросила топор в сторону и рухнула колени, заливаясь рыданиями. Маленькие кулачки Эл вцепились в подол платья, и девочка в бессилии теребила дорогую материю.
Лицо Эссэннэ не дрогнуло. Она спокойно подняла топор и спустилась обратно в сад. Наверно, об этом она тоже не расскажет папе. Даже под влиянием чердака мама оставалось мамой, и только благодаря этому Эл до сих пор была жива.
В ту ночь Фели не могла уснуть. Ей постоянно казалось, что за ней наблюдают полыхающие ненавистью глаза Элены. Отворачиваясь на другой бок, Фели боялась ощутить над собой фигуру сестры, сжимающую топор. Ведь если Эл решила напасть на чердак, то что помешает ей сделать то же с самое с Фели?
Девочка пол ночи ворочалась в кровати, обливаясь холодным потом. Поняв, что так продолжаться не может, она встала и тихо подкралась к кроватке Эл. Сестра тихо спала на спине, даже не накрывшись одеялом. Слезы совершенно ее истощили, иначе почему она уснула в такой беззаботной позе? Или дело в том, что Эл нечего бояться? Зря она думает, что единственная контролирует положение вещей…
С леденящим кровь ужасом Фели поняла, что держит над лицом сестры подушку. Сдавленно вскрикнув, чтобы не разбудить Эл, девочка отскочила в сторону.
Когда она успела? Как? Как эта подушка оказалась у нее в руках?!
Чердак полностью меня поглотил, - подумалось Фели. Эта фраза прозвучала отстраненно, словно откуда-то издалека, с той стороны невидимой туманной стены, окружившей разум девочки. Фели просто пригвоздило к полу осознание того, чем она занималась в последние дни. Ее собственные мысли начали казаться чужими и дикими, практически безумными.
Ей нужна помощь, иначе она станет такой же, как папа и мама. Фели тут же вспомнила о двоих волшебниках, обещавших помощь. Они остановились в «Центральном Уголке»? Тогда Фели должна отыскать их там!
«Центральным Уголком» назывался постоялый двор в самом центре столицы, где останавливались самые богатые гости Лакриона. Волшебники Брийтэна часто туда захаживали, пользуясь своими привилегиями.
Надо было покинуть особняк. На ночь все двери запирались, поэтому единственным выходом были окна первого этажа. Они тоже были постоянно закрыты, но сейчас Фели это не волновало. Она была готова даже разбить их, подняв вокруг шум, но выбраться наружу и позвать на помощь.
На негнущихся ногах она спустилась по главной лестнице. Фели редко видела холл без света, и сейчас погруженная во мрак комната казалась ей чем-то ужасным. Луна оставляла на полу белые дорожки, и они служили единственным источником света. По ногам Фели прошел холодок, - откуда-то дул ветер. Присмотревшись, девочка заметила, что открыта входная дверь.
Не веря в свою удачу, Фели молнией вылетела на улицу. Ночью было холодно, несмотря на лето, но Фелинна позабыла о холоде, едва оказавшись за порогом особняка. Сейчас в ее просветленном разуме даже не звучало мелодии чердака, - осознание того, что она чуть не задушила сестру, разрушило все злые чары.
Наверно, стоило разбудить Эл и взять ее с собой, коль выпал такой шанс. Фели остановилась на пол пути к главным воротам и решила вернуться за сестрой, но откуда-то сбоку раздался шум. Он доносился из глубин сада, и, кажется, там звучал папин голос. Он что-то зло кричал, а отвечал ему какой-то сдавленный писк.
Мама?
Фели поняла, почему двери были открыты, - папа вытащил маму в сад. Но зачем? Он ведь не хочет, чтобы мама последовала за дядей Рэфо? Ужас от того, что она может потерять ещё и маму, заставил Фели пойти в глубь сада. Какая-то часть сознания кричала ей, что этого делать не стоит, но девочка продолжала идти, медленно передвигая ноги, и напоминала больше куклу, чем живого человека.
Папин голос становился все громче и отчетливее. Он зло ругался, но мама ему больше не отвечала. Сейчас любой мамин всхлип, любой шепот показался бы для Фели самой прекрасной музыкой на свете. Но Эссэннэ молчала.
Фели остановилась только тогда, когда в ее поле зрение попала темная фигура отца. В порыве ярости он рвал на розовых кустах крупные бутоны, а потом втаптывал их в землю. Он больше не кричал, - из его легких доносилось только тяжелое прерывистое дыхание, похожее на рев животного. У Фели ноги подкосились, но она не двинулась с места. Надо было узнать, что с мамой. Надо было убедиться, что с мамой все в порядке… Надо было…
Мамино тело лежало в кустах чуть поодаль. Она не шевелилась. Из маминой спины торчало что-то, поблескивающее в лунном свете серебром. Садовые ножницы.
Фели поняла, что или сейчас потеряет сознание, или лишится его навсегда. Но папа вдруг замер и начал пристально всматриваться в то место, где стояла его дочь.
«Он меня не видит», - зашептала про себя Фели, стараясь привести в порядок дыхание. – «Он не может меня видеть».
Так они простояли пару минут, а потом папа громко фыркнул и направился в сторону дома. Он даже не посмотрел на мамин труп, словно его и не существовало.
И тогда Фели сорвалась с места. Она за пару секунд выскочила на главную дорогу, не понимая, что происходит вокруг, и помчалась к «Центральному Уголку». Когда-то они с мамой и Эл гуляли в той части города, так как даже король похвалил «Уголок» за красоту и роскошный облик.
Фели хорошо помнила дорогу, но ночью город выглядел абсолютно иначе, чем при свете солнца. Несмотря на это, девочка без лишних раздумий мчалась вперед, ведомая если не интуицией, то диким ужасом. А что, если папа отправился за Эл? Ведь Эл вела себя намного хуже, чем мама…
Нужно было успеть.
В городе все уже давно спали, но в окнах «Уголка» горели огни. Фели ворвалась внутрь и сразу же наткнулась на удивленную служанку. Удивительной красоты девушка несла в руках поднос с выпивкой и в удивлении смотрела на Фели.
Девочка была одета в ночную рубаху, ее маленькие ножки испачкались в грязи и исцарапаны в кровь. Как ни погляди, но она выглядела не лучше последней оборванки. А в таких местах, как «Центральный Уголок», с подобными людьми разговор был короткий.
Девушка пару раз удивленно моргнула, но не произнесла ни слова.
- Волшебники! – воскликнула Фели, бросаясь к служанке. – Здесь ведь остановились волшебники?!
- Кто ты такая? – девушка начинала хмуриться. – Откуда ты знаешь…
- Сиридин Шайн и Ларльз Айсак! Умоляю, мне надо!...
Глаза девушки удивленно расширились.
- Ладно, я поищу их. А ты подожди здесь.
С этими словами служанка скрылась где-то на втором этаже. Но Фели ждать не могла, ведь жизнь Эл могла быть в опасности. Ослушавшись наказа девушки, Фелинна последовала за ней по богатой лестнице, облаченной в красный ковер. Наверху было пусто и темно, все лампы давно погасили, и лишь из одного дверного проема лился в коридор свет.
Фели приблизилась к ней и вслушалась в доносившиеся изнутри голоса.
- Ну что такое опять? – недовольно вопросил голос Ларльза. – Я же просил унести это…
- Но… - неуверенно промямлил голос служанки. – Там…
- Если Шайн учует спиртное, мы даже вдвоем его от него не оттащим, - угрюмо сообщил волшебник. – А мне потом перед Тинном отчитываться за наш бюджет. Шайн и так с ума сходит из-за нашего бездействия.
- Но там…
- Я же сказал, утром! Боги, Шайн идет! Уходите! Говорю же, пошла вон!
Девушка спиной выскользнула из комнаты с испуганным выражением на лице. Фели вжалась в стену рядом с дверью и понадеялась, что служанка не разглядит ее в окружающей тьме.
На подносе у служанки горела небольшая лампа, но девушка была настолько поражена недружелюбным приемом волшебника, что и не думала смотреть по сторонам. Со слезами на глазах она помчалась по коридору, так и не заметив Фели и даже не закрыв дверь.
- Это еще кто там был? – раздался из комнаты недовольный голос Сиридина Шайна. Он зевнул.
- Бродят тут твои поклонницы, - зло ответил Ларльз. – Я же просил поубавить жажду спиртного! Боги, почему меня отправили на поиски именно с тобой!
- Мальчик мой, без меня тебе ни за что не найти Зов Измены.
- Прекращай кривляться, Дин! – новый голос принадлежал женщине. Крайне раздраженной женщине. – Вы тут уже несколько месяцев маетесь дурью и треплите мне нервы (выносите мозг, гы-гы). Сколько можно?
- Не злись, Мэган, потерпи ещё пару месяцев, - парировал Сиридин. – Мы ведь охотимся за тайной Брийтэна, а не духов по канавам пугаем.
Ларльз пробурчал себе под все, что думает и о тайнах, и о Сиридине Шайне. Фели уже достаточно собралась с духом, чтобы просто ворваться в комнату с криками о помощи, но женщина вдруг спросила:
- Так сложно убрать этих Сидлви?
- Да не особенно, - вздохнул Ларльз. – Судя по всему, Зов Измены действительно находится у них. Там все прогнило до основания. Крайне запущенный случай.
- Значит, всю семью придется убить? – после небольшой заминки спросила Мэган.
- Папашу уж наверняка, - хмыкнул Сиридин. – Про остальных не уверен, но шансов на исцеление мало.
У Фели остановилось сердце. Перед глазами все почернело. Волшебники не помогут им, а только убьют папу. И ее они тоже убьют, хотя обещали спасти. Лжецы. А ведь это Эл настаивала, что нужно просить у них помощи. Эл наверняка в сговоре с этими волшебниками, она ведь с самого начала не собиралась спасать папу с мамой. И с дядей Рэфо она согласилась сбежать только потому, что знала, что папа убьет его. Как маму. И Фели она убеждала сбежать, так как хотела, чтобы папа и ее убил.
Во всем виновата она, Эл. Она ведь всегда так странно смотрела на Фели. Уже тогда она думала, как же избавиться от сестры, и поэтому заставила папу совершать такие ужасные поступки. Из-за Эл умерли мама и дядя.
Но Фели ее остановит. Если Элены не станет, то с папы спадет проклятье, и волшебники не станут причинять ему вред. Фели должна защитить папу, ведь папа – единственный, кто у нее остался.
Он и странная мелодия, играющая в голове скользкую и липкую песню.
Фели не помнила, как попала тогда домой. Она вошла через все еще раскрытую главную дверь и медленно поднялась на второй этаж, в свою спальню. Папы нигде не было видно, а Эл все еще тихо спала.
Лежит и видит мирные сны, хотя мамин труп сейчас лежит в саду. Эта мысль настолько взбесила Фели, что она, не раздумывая, схватила подушку. Больше не будет никаких убийств. Папа больше не будет пустой оболочкой.
Фели нашла лекарство от всех своих бед. Смерть Эл всех излечит.
Онемевшие руки Фелинны поднесли подушку к лицу своей второй половинки.

@темы: запреты

---

После просмотра Сакона у меня появился новый переглюк - научиться чревовещать (я безумен, я знаю). Дык вот, в нете категорически мало на эту тему статей, книг нет вообще. Там описывают ток определения вентрологии (чревовещания), про всяких циркачей и все... Я смогла найти уроки только по правильной постановке речи (то есть использовании диафрагмы, а логически размышляя, при чревовещании действуют именно какие-то внутренние процессы. От этого и название)

Единственное интересное, что я могла найти, это вот это:

Наверное, не было на свете вентролога, которому не задавали бы вопрос: можно ли любому человеку научиться вентрологии или для этого требуются какие-то особенные качества? Раньше считалось (да и теперь кое-кто считает), что вентрологом может стать всякий человек. Было бы желание. Но опыт свидетельствует об обратном. Для того, чтобы говорить не шевеля губами, надо, по меньшей мере, иметь особое строение голосового аппарата. Это - дар Божий. Подтверждением может служить тот факт, что в семьях профессиональных вентрологов дети далеко не всегда оказываются способными к чревовещанию.

По мнению врачей, гортань, голосовые связки одаренного вентролога имеют в своем устройстве какие-то отклонения от нормы, увы, не заметные человеческому глазу. Этого, однако, мало. Чревовещатель должен уметь правильно, экономно расходовать при разговоре набранный в легкие воздух. Дыхание для чревовещателя - настоящее искусство. И научиться ему тоже может не всякий человек.

У обыкновенных людей слова произносятся при участии языка и губ. Вентрологу пользоваться губами нельзя. Он может применить лишь так называемую «внутреннюю дикцию». Она формируется посредством усиленной работы гортани, мягкого неба, языка. И при этом настоящий чревовещатель должен владеть самыми разными голосами: ребенка, старика, мужчины, женщины, найти свой голос для того или иного «говорящего» предмета. Вентролог говорит не шевеля губами. Но это совсем не значит, что лицо его должно быть лишено мимики, выражения. Если лицо актера - застывшая маска, это не чревовещатель.

И:

Вентрология-или чревовещание....Это удивительное искусство - говорить не раскрывая рта - родилось в Древней Иудее. И хотя с тех пор минуло три тысячи лет, чревовещание поражает нас не меньше, чем древних иудеев и египтян.

Первым русским профессиональным вентрологом был Григорий Михайлович Донской. Он родился в 1865 году, рос в нищете, без отца. Как и многие цирковые артисты того времени, убежал из дома, пристал к балагану и прошел все ступени нелегкого пути к мастерству. Увидев, еще мальчишкой, выступление заезжего вентролога, он решил во что бы то ни стало научиться чревовещанию. Но учиться было не у кого. До всего приходилось доходить самому. В конце концов Донской стал замечательным чревовещателем.
Григорий Михайлович обычно работал с двумя куклами: Джоном — комиком в рыжем парике и Паулиной - дамой в буклях, вечернем платье и в длинных перчатках. Куклы затевали спор, высмеивали друг друга. Донской вмешивался в перепалку.
Наиболее яркое впечатление производят моменты смены голосов. Поэтому вентролог всегда перебрасывается с "партнерами" короткими остроумными репликами. Реплики "партнера" артист произносит без заметного движения губ (для этого текст пишется по возможности без губных согласных б, п, м), а рот куклы в это время открывается. Иллюзия становится тем более полной, что диалог сопровождается мимической игрой артиста. Она оправдывает повороты головы, скрывающие минимально необходимые движения губ. И именно выразительная игра способна делать вентрологию искусством, а не просто техническим трюком.
А ведь когда-то эта способность применялась отнюдь не для увеселения публики. Чревовещание происходит из глубокой древности, от камлания шаманов, совершающих культовое действо. Самой древней из известных чревовещателей была колдунья и гадалка Эндора, жившая в Иудее в XI веке до нашей эры. Свои предсказания она произносила таинственным, будто исходящим из-под земли голосом. К Эндоре обращались за советом даже цари. Долгое время “говорящие” камни, статуи и другие предметы помогали жрецам утверждать свою власть, оказывать влияние на государственные дела, получать материальную выгоду.Техника вентрологии достигается перестройкой речевого аппарата в результате соответствующей тренировки гортани с голосовыми связками, зева, глотки и полости рта с языком и нёбом.
Ошибка эта уходит своими корнями в отдаленное прошлое человечества, когда вентрология не была еще одной из форм сценических выступлений. Тогда, по всеобщему суеверному убеждению, если человек владел "вторым голосом", это означало, что из его живота говорит дух умершего, способный предсказывать будущее.
P.S.Первое упоминание о вентрологии мы находим в халдейской книге предсказаний, написанной около четырех тысяч лет назад Саррукином Первым (он царствовал в Ассирии с 2000 до 1982 года до нашей эры). Древняя копия его труда хранится в Лондоне.К началу XII века до н. э. на весь древний мир славилось святилище Аполлона в Дельфах, в Греции: перед этим храмом жрица-пифия предсказывала будущее. Она сидела на треножнике, установленном над ямой, из которой поднимался пар. Считалось, что она якобы вызывала дух Аполлона, и не что иное, как его личное мнение изрекала с неподвижным ртом. Все древнегреческие литературные памятники, упоминающие о пифии, не оставляют сомнения в том, что она была вентрологом, как и другой греческий оракул тех же лет - из храма Зевса в Додоне.

@темы: жизня

---

что-то мне этот опенинг полностью вынес мозг

@темы: аниме

---

Прикольно....

отсюдава (там ещё многа) mith.ru/treasury/fantasy/josephin.htm

@темы: картинки

---

Почему мне потребовалась вся жинь, чтобы узнать, что мне нравятся белые, желтые и светло-розовые цвета?

Млин, не надо мне есть столько конфет... Худо ж будет. А первые признаки уже поджидают за поворотом... А я ещё не оторвала голову шоколадному Деду Морозу.

@темы: жизня