[kei-home]

Вот решила все же возобновить тренировку. Вышло косо и криво, так как сейчас у меня мозг точно такой же. Писать не особо хотелось, поэтому вышла хня какая-то.
Зато мне начинает казаться забавным, что Иланэ по началу ненавидела родичей Полло, из-за которых ее собственные родичи начали гонять по миру. Вообще, отношения всех их бешеных семей забавные. Меньше всего в теме несчастный Орик

Иланэ и старые письма 22.02.11

Иланэ и старые письма

Раньше дядя Фрерик часто писал письма, старательно пряча переписку с Иланэ в тайне ото всех. Девочка радовалась до слез, когда посыльный из Витрида передавал ей послания лично, оставляя Ханаэль в спокойном неведении. Бабка любила проверять, не напишет ли дядя Фрерик чего лишнего, хотя чего такого страшного он мог написать, Иланэ не понимала до сих пор.
Он писал ей о своей работе, о посетителях библиотеки, о старом и чуточку ненормальном графе-хозяине замка, о своем сыне Орике и жене Лиретт. Письма Фрерика воспринимались девочкой как фантастическая история, которыми она любила заполнять свои вечера. Жизнь дяди в Витриде казалась Иланэ нереальной и волшебной сказкой, заставляющей девочку порой до смерти завидовать всем тем, кто в ней упоминался. Она родилась и жила в скучной никому не нужной деревне, даже не отмеченной на картах, и ощущала себя полностью оторванной от мира. Как же сильно она любила читать об очередной глупости честного Орика, о том, как Лиретт из-за плохого сна перебивает всю посуду в лавке, а Фрерику приходится улепетывать в библиотеку, пока и его голова не присоединилась к несчастным тарелкам. Образы монахинь, приходящих за книгами через черный ход замка, приобретали в фантазии Иланэ лики святых. Не могли же на самом деле существовать настолько добрые, милые и прекрасные создания? Тогда еще Иланэ не знала, насколько Фрерик любит приукрашивать описания юных дев.
Иногда в своих письмах дядя рассказывал о своих сомнениях и тревогах. Как и любому человеку, ему жилось очень несладко. Порой его голову наполняли странные и непонятные мысли, смысл которых Иланэ не могла разобрать. Тогда она начала подозревать, что дядя Фрерик путал письма, которые отправлял ей, а которые предназначались для Ханаэль. И благодаря его рассеянности Иланэ видела не просто взрослого и всезнающего библиотекаря из далекого города, а человека, такого же, как и она сама, страдающего от простых насущных проблем и испрашивающего совета у ближнего. Но лицезрение слабых сторон дяди Фрерика ничуть не испортило для Иланэ его идеальный образ. Наоборот, он стал еще ближе для одинокой и непонятой девочки, каковой она себя считала.
Иланэ тяжело жилось с таким родителем, как Ханаэль. Бабка могла переспорить всех старейшин деревни, отлупить любого задиристого мальчишку, самостоятельно нарубить дров или словить в лесу дичь. Ханаэль была способна на поступки, заставляющие Иланэ испытывать стыд. Ханаэль искренне старалась совместить в себе как отца, так и мать. И если с первым она справлялась, то со вторым дело что из рук вон плохо. Иланэ чувствовала, с каким неудобством порой бабка пытается вести себя мягко и деликатно. Как сложно ей подбирать негрубые слова, сдерживать крутой нрав и просто не плюнуть на неспокойное дитя. Такое случалось нечасто, - все-таки Ханаэль умела держать себя в руках, - но даже маленькой девочкой Иланэ понимала, как сложно проявлять бабке обычную заботу и любовь. Нет, бабушка не была каким-то черствым и бессердечным монстром. Просто она не умела делать это так, как, например, мама Полло.
Все свое раннее детство Иланэ ненавидела Полло за то, как его нежно и самозабвенно любила мать. Присцилла Мардфэ показывались на улице редко из-за слабого здоровья, но Ханаэль часто брала маленькую Иланэ с собой, когда ей требовалось переговорить с Креоном Мардфэ. Тогда Иланэ оставалась наедине с Присциллой и Полло. Мальчик постоянно торчал рядом с матерью, и их беззаботный, наполненный любовью вид заставлял внутри Иланэ вспыхивать огню ненависти. С другой стороны, Креон Мардфэ ее пугал. Он часто улыбался и с искренней приязнью трепал девочку по голове, что никогда не делала Ханаэль, и все же Иланэ каждый раз вздрагивала от ужаса, когда на пороге маячила его огромная тень. Что-то в нем таилось опасное, смертоносное, чего маленькая девочка не могла осознать. А прежде чем она подросла и узнала, что существуют в мире такие вещи, как страх смерти, груз ответственности и любовь к миру, ускользающая сквозь пальцы мелким песком, Креон Мардфэ умер.
Так из жизни Иланэ ушли люди, олицетворяющие в ее сознании идеальную счастливую семью. Единственным, что у нее осталось, это письма дяди Фрерика. Он начал писать ей, когда умерла мама Полло, и с тех самых пор девочка черпала силы только из их переписки. Если она не находила счастливого мира вокруг себя, то просто придумывала его, воссоздавая в воображении сказочную страну из писем дяди Фрерика.
Так длилось достаточно долго, пока Иланэ не прочитала очередное письмо, предназначенное для Ханаэль. В нем Фрерик грубо и порывисто отзывался о том, как относится к людям, бросающим дорогие вещи ради призрачных эгоистичных желаний. Он говорил о родителях Иланэ. В каждой строчке дяди Фрерика звучали ярость и негодование. Он так сильно налегал на перо, что почти рвал бумагу. Никогда его почерк не был настолько отрывистым и трудным для прочтения. Иланэ провела много часов, разбирая каждое непонятное слово. Она обязана была понять все до последней буквы.
Фрерик неприкрыто осуждал ее родителей за легкомыслие и глупые мечты. По его порыву Иланэ поняла, что дядя долго копил внутри огромное количество всевозможных чувств, и, наконец, они вырвались на листы бумаги. Он писал, что не может без содрогания читать признания Иланэ в том, как ей тяжело живется без родителей. Он обещал, что из кожи вылезет, но отыщет Нэевина с Ирэной, всучит им письма дочери и заставит искупить вину. Любой ценой.
Иланэ так и не поняла, за чем именно отправились ее родители в далекий путь по Х Миру. Судя по словам дяди Фрерика, их цель была настолько же важна, насколько недостижима. Из-за ее бесценности он и сдерживался, пока не осознал, что в жертву приходится приносить счастье Иланэ. Он пытался донести это Ханаэль. Что думала по этому поводу сама Ханаэль, осталось в тайне.
С тех пор Иланэ перестала писать в Витрид. Она ни в чем не осуждала дядю Фрерика и была благодарна за то, с каким трепетом он отнесся к ее личным переживаниям. Ее задело то, насколько сильно он принял их к сердцу. Девочка не хотела, чтобы из-за ее эгоистичных желаний дядя Фрерик страдал и ругался с бабкой Ханаэль. Поэтому она больше не написала ему ни строчки.
Истории дяди заменили книги. Когда все книжки в доме закончились, Ханаэль попросила Фрерика помочь. Он с радостью согласился. Их связь с Иланэ вновь возобновилась через книги, но их мысли больше никогда не соприкасались. Иланэ надеялась, что дядя Фрерик не сильно сердится на нее за прекращение переписки. Решив больше не причинять ему боль, она была бы вынуждена лгать, рассказывая о своей жизни, а для нее легче было просто исчезнуть, чем врать дяде Фрерику.
Из-за его писем она смогла в полной мере полюбить книги. Если бы не его собственные истории, она бы не нуждалась так в чужих произведениях. И, если бы не его слова, она бы давно сошла с ума, пытаясь оправдать и бабку Ханаэль, и своих родителей, и саму себя за то, что ненавидит их всех. В письмах она изливала сомнения и страхи, словно вычеркивая их из своего разума. Благодаря им она смогла стать той Иланэ, которой являлась сейчас. Такой она однажды предстанет перед родителями и выскажет все то, что терзало и ее саму, и дядю Фрерика. Она знала, что этот день обязательно настанет.