А пока идем вперед, мои храбрые воины. Наконец я определила ситуацию в Кишэме. Вкратце ее можно описать шутливым высказыванием Профессора: "Обычно жертвами маньяков как раз становятся юные девы, а у нас, честно сказать, полный разрыв с традициями. Кишэмкая стража и Песни Февлайт точат вилы, дабы защитить огромного усатого милирианца". Так что никакой романтики
Вообще Песни мутят что-то свое (помимо причесок в виде Полло с базукой), Марведж не доверяет Профессору (и я его не виню ни в коей мере, ибо даже мне Иярри бы показался подозрительным), а сам Профессор строит козни, стараясь выиграть на всех фронтах. И это, кстати, не говоря о том, что Полло и Рихэ не сидят сложа руки.
Вот и поговорили.
Глава 3 кусок 6Глава 3 кусок 6
Кишэм выгодно выделялся среди мелких, ничем не запоминающихся городков Округа Зацо. Он не являлся столицей, у Округов по политических причинам попросту не существовало столиц, но его можно было смело отнести к одному из крупнейших центров северо-восточных земель.
Несмотря на все это, Кишэм жил мирной размеренной жизнью, утопая в растительности и беспечности местных жителей, не обремененных ничем, кроме своевременного сбора урожая. В отличие от Восточного Округа, Округ Зацо славился бесконечными лугами, полями и долинами, на которых собиралась большая часть продовольствия Алого Мира. Зима в Зацо приходила поздно, а уходила рано, поэтому зацианам удавалось выращивать много поздних сортов пшеницы и овощей, а защита со стороны Алой столицы позволяла земледельцам не задуматься о безопасности жилья и семьи. Приходилось платить королю большие налоги, но с их урожаями это не составляло особенного труда. Плодородные почвы обеспечили зацианам комфортную жизнь, а отсутствие разбойников и живописные пейзажи ко всему прочему привлекали гостей из других Округов. Зацо считался идеальным местом для спокойных и приятных путешествий, а так же мечтой любого крестьянина, с детства грезящего о кусочке земли, голубом небе и оправдывающем надежды тяжком труде.
Как уже говорилось, крупных городов в Зацо было мало, а сами они исполняли роль огромных рыночных площадей, разбавленных тавернами и постоялыми дворами. Кишэм относился как раз к ним: по большей части дни его жителей заполнялись торговыми переговорами и заботами о путешественниках. Несмотря на приближающуюся зиму, Зацо до сих пор привлекал гостей, желающих насладиться красотами природы. Бесконечные поля золотились зацианскими осенними цветами, дома полностью покрывал ярко-алый плющ, создавая впечатление заброшенности жилищ, а некоторые деревья только-только начинали плодоносить поздними фруктами.
Короче говоря, по дороге в Кишэм Полло было на что посмотреть и чем залюбоваться. Изучение окружающих пейзажей составляло большую часть времени косаря. После побега из Розы-Виктории с путниками не происходило ничего особенного. Рихэ и Профессор обсуждали предстоящие дела, спорили и терялись в собственных догадках. Как со временем сообразил Полло, им нравилось фантазировать на темы того, как пойдут события.
Страх перед Нарбиром улетучился, и напоминанием о пережитом служила лишь побаливающая рука Профессора, да Бэлфель. «Кит» вызывал в пути определенные осложнения. Чтобы лошадь Рихэ поспевала за милирианским зверем, Профессору приходилось из кожи вон лезть, чтобы придерживать пыл питомца. После многолетних путешествий внутри клетки, Бэлфель решил отомстить за них оптом: по каменным дорогам Зацо он не бежал, а летел. Полло и Рихэ скромно семенили следом, радуясь, если багровая шерсть «кита» маячила на горизонте. Обычно Бэл уносился куда дальше, напрочь забывая о том, что помимо него и Иярри существуют еще два всадника.
Лошади относились к «киту» с опаской, тот же их категорически игнорировал. То ли привык получать готовую еду, то ли не успевал проголодаться настолько, чтобы воспринимать лошадей за потенциальную добычу. Профессор старался держать желудок Бэлфеля по возможности заполненным, покупая на встречающихся по пути фермах кроликов и кур. Обычно милирианцы выпускали «китов» охотиться на оленей или другую лесную дичь, но Зацо страдало категорическим отсутствием лесов, а Профессору было сподручнее потратить денег (Ассамблеи не разорятся) и накормить «кита», чем потом искать его по всему Округу.
Еще с Бэлфелем была связана куда более прозаичная проблема. Все зацианцы, от мала до велика, застывали как соляные столпы, едва в предел их видимости попадало огромное багровое чудовище. Красный «кит» привлекал много внимания и одновременно закрывал прохожим рты. Разговаривать с Вербовщиками рисковали самые бесстрашные, да и то с видимой неохотой. Для Профессора и Рихэ, привыкших сходиться с людьми и вытягивать из них нужную информацию, Бэлфель был как третья нога. Будь их воля, он так бы остался сидеть в клетке, но Нарбир попутал все планы. Приходилось как-то выкручиваться.
Из-за Бэлфеля троице пришлось разделиться. Когда Кишэм уже показался на горизонте, Профессор подозвал спутников и энергично, но не без доли недовольства, провозгласил:
- Действуем по плану. Какие-нибудь вопросы остались?
У Рихэ, как у одного из составителей плана, вопросов не нашлось. А Полло не собирался спорить о том, в чем не разбирался. Вербовщики перекинулись прощальными взглядами и разошлись.
Профессор с Бэлфелем направился по главной дороге, а Рихэ с Полло пошли на юг. Даже Полло считал неблагоразумным заваливаться в город вместе с красным «китом». Они бы никогда не вытянули у местных жителей ни о «двойниках», ни о Песнях Февлайт. Пришлось пожертвовать Иярри, как хозяином «кита», и доверить разведку Рихэ с косарем.
Как бы не хотелось Профессору самому расспрашивать кишэмцев, помимо него никто не мог убедительно сыграть роль путешествующего милирианца. Полло хорошо ладил с Бэлфелем, чего нельзя было сказать о его способности находить общий язык с людьми. О Рихэ и речи не шло.
Таким образом, Профессор забрал на себя роль жертвы и во всей красе вошел в Кишэм. Его шествие заметили задолго до того, как он пересек городские стены. Не успел Иярри попугать оторопевших горожан, а его уже со всех сторон обступил патруль стражи. В городах Зацо патрулировали по двое, поэтому Профессор присвистнул, увидев перед собой с десяток вытянутых лиц, нацеливших на «кита» нервные взгляды.
Патруль возглавлял невысокий мужчина, единственный смотревший на Бэлфеля с заинтересованностью. За мужчиной словно тень притаился силуэт, принадлежащий, без всякого сомнения, Песне Февлайт.
«А мы популярны, Бэл».
- Что-то не так? – Иярри изобразил полнейшее недоумение, для пущего эффекта округлив глаза и обиженно поджав губы. Ну, прямо воплощение оскорбленного достоинства.
- Вы проездом или по делу? – вопросом на вопрос ответил предводитель патруля.
- Проездом, - признался Профессом, вызвав слабые вздохи облегчения стражи.
- Мы можем переговорить в другом месте? Ваш питомец пугает людей.
- Сержант… - испуганно прошептал кто-то из патруля.
Прямолинейность сержанта понравилась Профессору, и он без возражений последовал в Корпус Стражи Кишэма. Жрец-Песнь Февлайт неотступно следовал за ними. Разговаривать пришлось в конюшнях, так как сержант еще не убедился в том, что Бэлфеля безопасно оставлять одного среди других лошадей. Разумный шаг для человека, черпающего знания о «китах» из слухов.
- Мы в Кишэме рады любым гостям, - начал сержант без лишних отступлений, - но милирианцев видим крайне редко. Надеюсь, вы отнесетесь к реакции горожан с толикой терпения, как и мы постараемся отнестись к вам и к… вашим обычаям.
Нельзя сказать, что сержант нервничал, но чувствовал себя не в своей тарелке. Сержанта звали Марведж, он был не намного старше Профессора и выглядел уставшим. В отличие от него, лицо Песни Февлайт светилось свежестью и здоровьем, что выглядело почти как насмешка.
- Я не доставлю Кишэму хлопот, - искренне заверил сержанта Иярри, едва ли не прижимая кулак к сердцу.
- Хлопоты… - пробурчал Марведж и устало сжал переносицу. – Ладно, нет смысла подвергать сомнению ваши слова. Однако со зверем придется решить здесь и сейчас. Я бы не хотел, чтобы он оставался в обычных конюшнях – не надо нам новых жалоб. Я настоятельно прошу оставить его в конюшне Корпуса. Мы поза… постараемся позаботиться о нем должным образом.
У Профессора возражений не имелось. Он только предупредил о том, как часто и сколько следует кормить Бэлфеля. При фразе «Мясо не надо готовить, сожрет и сырое» Марведж чуть не заплакал. Очевидно, ему хватало проблем помимо милирианца с багровым чудовищем.
Жрец-Песнь таинственно изображал статую.
- Пока вы его кормите, - продолжал напутствие Иярри, - то за остальных лошадей волноваться не надо. И на людей он не заглядывается, не бойтесь. Хм, во всяком случае, сначала он примется за лошадей, а потом уж кто его знает.
- Замечательно, - подвел итог окончательно расстроенный Марведж. – Может нам следует узнать еще что-нибудь, пока не поздно?
- Поите его свежей водой, а то, понимаете, капризничает.
Марведж не рискнул узнавать, как именно проявляются капризы красных «китов» (страдают ли при этом одни лошади или кому еще достается?) и отпустил Профессора на вольные просторы Кишэма. Иярри с большим удовольствием продолжил бы изучать Песнь Февлайт, но делать нечего, приходилось на время отступить и заняться поисками ночлега.
На постоялом дворе Профессора встретили со знанием дела. Общались с ним, как с душевнобольным, тщательно подбирая слова и боясь обидеть случайно брошенным взглядом. Оставалось гадать, какие именно сведения о Милири витали в Зацо. Иярри без тени смущения подыгрывал незатейливой игре «Не провоцируй милирианца» и получал некоторое удовольствие, наблюдая, как перед ним лебезят и ерничают. Как и следовало ожидать, никто не обмолвился ни словом о странностях Кишэма и Песнях. Профессор из кожи вон лез, чтобы добыть хоть немного информации, но все его красноречивые порывы встречались в штыки. Иярри оставалось бы надеяться на Полло с Рихэ, не будь он фанатичным Профессором-эскадлионом.
Удостоверившись в полной неспособности постояльцев идти на контакт, Иярри решил воспользоваться дурной славой милирианца и пристал к хозяину постоялого двора с расспросами о Песнях Февлайт. Он знал о них предостаточно, но хотел проверить, совпадает ли его информация с мнениями кишэмцев.
- Я бы хотел узнать о Песнях Февлайт, - в лоб заявил Иярри оторопевшему хозяину, несущему на верхние этажи охапку какого-то тряпья.
- Не сомневаюсь, - сказал хозяин и заторопился продолжить путь по лестнице.
Профессор с лучезарной улыбкой перегородил ему дорогу.
- Они жрецы Святого Зацо? Я слышал, что Зацо – бог плодородия и неба, так почему Песни ходят мрачные и практически не разговаривают?
Хозяин молчал, находя тряпки в руках в высшей степени занимательным зрелищем. Боги Округа Зацо – Святой Зацо и Благочестивая Йешэрэ – никак не вязались с таинственными жрецами, но факт оставался фактом: Песни служили силам природы, урожая и красоты. Все об этом знали, а в Триэде даже проходили дополнительные курсы на тему происхождения культуры Песен. Что ж, ради святого дела можно позадавать вопросы, ответы на которые получил несколько лет назад за партой триэдского городка.
- Я могу переговорить с кем-нибудь из Песен? Где мне их найти?
Хозяин заметно занервничал и ускользнул от натиска Профессора, проявив чудеса ловкости для человека далеко не хрупкого телосложения. Тогда Иярри переключился на посетителей. Он допытывался настойчиво и с жаром, доводя людей до трясучки. Многие с большей радостью согласились бы общаться с Бэлфелем. Зная, что обычная теплая взывающая к расположению улыбка не подействует на заранее запуганный народ, Профессор брал крепость измором.
Под вечер усилия Иярри принесли плоды. Песни пришли к нему сами. В его комнату настойчиво постучались. Профессор не ожидал гостей (ему казалось, что сам хозяин постоялого двора не рискнет потревожить покой потенциально опасного милирианца) и открыл дверь, заранее приготовившись к защите. На всякий случай.
- Отпустите оружие.
На пороге стоял Жрец-Песнь Февлайт, с все тем же непробиваемым спокойствием на лице и алчным огоньком в темных глазках. Как и у всех Песен, его волосы были начисто выбриты с левой стороны черепа. Он носил темные одежды. Не рясу, как обычные священнослужители, а обычный походный костюм. За исключением короткого кинжала Жрец казался безоружным.
Смотря прямо на Песнь, Профессор не рискнул предполагать, видел ли утром вместе с отрядом сержанта Марведжа именно его или другого Жреца.
- Проходите, - сказал Иярри, убирая руку с рукояти меча. Он поморщился – плечо до сих пор побаливало, хотя не так сильно, как когда он только покинул Розу-Виктории.
Жрец с уважением кивнул. Вошел он, тем не менее, всем своим видом показывая, на чьей стороне сила и преимущество. Разумеется, не на стороне грубого и дикого милирианца, которого терпят-то только из уважения к иным традициям и обычаям.
- Перейдем сразу к делу, - сказал Жрец-Песнь, поворачиваясь к Иярри и скрещивая на груди руки. – Мы знакомы с культурой Милири и не настроены сердиться. Нет, Песни ни коим образом не запрещают изучать заветы Зацо, наоборот, одобряют стремление приобщиться к нашей вере. Однако ваше поведение выглядит вызывающим для сложившейся (и весьма сложной) ситуации.
«Что вы имеете в виду?» - хотел спросить Профессор. Разумеется, он не раскрыл рта. Ради собственной безопасности.
- Мы не хотели оглашать детали задания, ради которого нас послали в Кишэм, первому встречному незнакомцу, но вы вынуждаете нас поволноваться. Нельзя же стать объектом обсуждения целого города всего за пол дня!
Жрец-Песнь удрученно вздохнул, сильно напомнив уставшего от бренной жизни сержанта Марведжа. Профессору пришлось потрудиться, чтобы сдержать самодовольный смешок – он ведь добивался именно шумихи, способной привлечь внимание Песен. В тихом-мирном Кишэме не пришлось прибегать ни к чему выдающемуся – всего лишь покрасоваться на красном «ките» и расспросить о том, что обсуждается благоговейным шепотом под покровом ночи.
По сравнению с тем, что вскоре вытворит Полло, легкие выходки Профессора и рядом не стояли. Тогда он еще ничего не знал и гордился тем, как Песни послушно клюнули на его уловку.
- Я не планировал доставлять вам неудобств, - признался Профессор с ангельским раскаянием в голосе и глазах.
«Почему вас волнует то, что обо мне судачат в городе?»
- Планировали, не планировали, уже не важно. – Жрец с бывалым видом отмахнулся от извинений. – Сейчас для вас главное перестать устраивать шумиху и привлекать ненужное внимание. Чем тише вы будете себя вести, тем лучше. Поверьте, так безопаснее для вас самих.
«О чем это он?» Профессор вовремя одернул себя. С его губ едва не сорвался губительный вопрос. Песням запрещалось задавать вопросы. Любые: устные, письменные, зашифрованные в рисунках и ребусах, показанные языком жестов, все! Странное табу, больше подходящее Милири, соблюдалось со всей возможной ответственностью. На него никогда не закрывали глаза. Глупца, решившего задать вопрос, Жрец-Песнь обязался убить тем самым кинжалом, что всегда носил с собой. Сразу, без промедления и предупреждения. Если человеку удавалось скрыться, его объявляли вне закона. Правило Песен выполнялось на государственном уровне, и в других Округах имело такую же силу, как в Зацо. Проще говоря, задавать вопрос Песне приравнивалось к самоубийству.
Приходилось изворачиваться, чтобы хоть ненадолго продлить разговор и вытянуть из Песни больше подробностей.
- Я не согласен с вами, - сказал Профессор. – Я общаюсь с людьми, ничего больше. Не вижу смысла вести себя иначе, уж простите за грубость.
- А милирианцы упорны, не так ли? Что ж, приказывать я вам не имею права. Сами по себе вы не сделали ничего дурного, если не ставить в упрек вашу неосведомленность. Ничего не поделаешь, коль вы только сегодня прибыли в Кишэм. Тогда скажу на чистоту: есть возможность, что ваша жизнь подвергается опасности.
Почему? С превеликим трудом Профессор сдержал недоумение.
- Я вам не верю. Кишэм – мирный город.
- Кишэм, с недавних пор, - место опасное. Вижу, вы не дурак. Послушайте внимательно и постарайтесь не перебивать. Не буду вдаваться в подробности (они вас не касаются ни в коей мере), но скажу вот что: в Кишэме действует преступник, нацелившийся на определенных людей. Не удивляйтесь тому, что вы оказались замешаны. Все логично. Преступник выбирает жертвой людей, чьи действия, имя или существование находятся у всех на слуху.
- Очень странный выбор. – Профессор нахмурился. – Не вижу логики.
- Вы и не должны. Для расследования существуем мы, Песни. От вас требуется малость – не привлекать внимания, сидеть в комнате и передвигаться по Кишэму при свете дня, окружая себя толпой. Ничего сложного. Или вы можете упростить задачу – покиньте Кишэм. Такое решение нас так же вполне устроит.
Высокомерное отношение Песни нисколько не смутило Иярри: все-таки он специально создал себе образ немного туповатого и простодушного милирианца с ветром в голове. Однако теперь созданная личина мешалась. Профессор расслабился, вздохнул и серьезно взглянул на Песнь. Так он смотрел на Луциза, когда шутливый разговор переходил на деловой; пристально, сосредоточенно и холодно.
Песне перемена в Профессоре не понравилась.
- Мы поняли друг друга?
- Я понял.
«Нарбир ничего не рассказывал о маньяке, хотя утверждал, что в Кишэме умирают люди. Рано приплетать убийства к мистическим бредням (используя его терминологию), но исключать связи нельзя. Кроме того, Жрец-Песнь не раскрыл мне всех подробностей. Он сам признался. Значит, нельзя так просто отступить».
- Тогда договорились. – Жрец решил скорее ретироваться, настороженный странной сменой атмосферы вокруг Профессора.
- Нет.
Последняя доброжелательность слетела со Жреца, а черты его лица ужесточились.
- Я вам только что объяснил, разве нет? Чего вы добиваетесь?
- Я сказал, что понял вас, - ответил Профессор с легкой улыбкой. – И, так и быть, я вам поверил, хотя никаких доказательств вы мне не предоставили. Допустим, что Песням Февлайт незачем лгать постороннему милирианцу, которого они видели сегодня в первый и, возможно, в последний раз. В таком случае, я не хочу идти на попятную. Я хочу поймать маньяка и продолжу вести себя так, как вел. – Улыбка Иярри стала шире и напомнила оскал. – С шумом и пафосом.
Песнь-Жрец некоторое время размышлял.
- Зачем вам это? Вы военный?
- Нет.
«Знал бы ты, кто я! Сильно б удивился».
- Вам так необходимо рискнуть жизнью? Хм, вижу, что нет. Ну, что ж… Мы бы могли надавить на Марведжа и заставить его взять вас под арест – без объяснений и причины, под нашу ответственность как священнослужителей. Но ваши глаза говорят о другом, более выгодном для нас всех варианте. Собираетесь использовать себя, как наживку?
- Верно. Так будет удобнее всего выманить убийцу.
- Не называйте его так.
- Он убивает людей. Судя по всему, на его совести не одна смерть. Он – убийца. Нет, маньяк.
- Мы не согласны. Он… больной. Заплутавший. Заблудший. Запутавшийся. Но легче называть его «преступник», так как его действия незаконны.
Профессор раздосадовано прищелкнул языком.
- Хорошо, боги с вами. Слова не так важны, как дела. Я попытаюсь выманить его, а там уже вам с сержантом Марведжем решать – ловить его или нет.
- Мы согласны, если вы сами настаиваете. Для нас действительно разумнее использовать приманку, чем гоняться за призраками. Не знаю, зачем вам рисковать, но так тому и быть. Мы переговорим с Марведжем и убедим его, что ваше участие необходимо.
- Договорились.
«Никогда бы не подумал о сделках с Песнями Февлайт. Как доверять союзнику, которому нельзя задавать вопросы? Никак у нас не получается равноправного диалога, хоть я из кожи вон лезу. С чего они вообще решили согласиться? Может, они с самого начала решили использовать меня в качестве приманки? Ну, тогда поиграем».
Жрец ушел, оставив Профессора наедине с разрозненными мыслями. Голова гудела от попыток собрать кусочки мозаики. Песни, убийства, гадания, даже сержант Марведж и Полло сплелись в один тугой клубок, не дающий и намека на подсказку. Кроме того, Профессор собирался рисковать жизнью. Нет, он не боялся. Ради магии он бы терпел пытки, но умирать? Смерть не входила в его планы на ближайшее будущее. Следовало укрепить тылы. Следовало…
Иярри улыбнулся. Он придумал.
На следующий день он перенес поле брани на улицы Кишэма. Тепепь его видели в каждом углу, на каждой площади, в каждой лавке и, разумеется, всегда под аккомпанемент громких замечаний, расспросов и шуток. Профессору не пришлось долго изобретать манеру поведения, он лишь слегка отредактировал вычурный образ Луциза Юсшифа, добавив ему толику дружелюбия. Когда кто-то разговаривал, Иярри без стыда врывался в разговор. Прогуливаясь по городу, он шествовал с таким видом, словно сам Король Хайронд соизволил посетить захолустный городишко где-то на окраинах НерайЛот.
Без всякого сомнения, внимания он привлек много, даже не нарушая каких-то законов (зачем зря нервировать стражу Зацо?). На второй день он направился к Корпусу стражи. Во-первых, чтобы проверить Бэлфеля, во-вторых, чтобы отыскать сержанта Марведжа. Как оказалось, Марведж сам жаждал общения не меньше, чем сам Профессор.
- Как мой «кит»? – легкомысленно поинтересовался Иярри, притворяясь, будто не замечает темных кругов под глазами сержанта.
- Ваш питомец в лучшем здравии, чем большая часть кишэмцев, господин. – Марведж не утратил сил шутить, несмотря на усталость. Стоило отдать должное его выдержке.
- Знаете, я хотел с вами поговорить, - признался Иярри.
- Не поверите, наши чувства взаимны. Песни рассказали мне о вашей бредовой задумке. И я…
- …против? Разумеется, вам же по долгу службы надлежит защищать горожан и гостей Кишэма.
Но Песням необходимы солдаты, и они не могли не рассказать ему о своих планах. Разумно. Тем не менее, Марведжу претило использовать незнакомца. Ему и так пришлось просить помощи у Песен Февлайт.
Сержант сжал губы в тонкую полоску и внимательно всмотрелся в Профессора.
- Хорошо, - выдохнул Марведж с пониманием, - теперь я вижу, что в ситуации вы разбираетесь. Я даже не буду пытаться вас отговаривать. Мне самому план с приманкой кажется хорошей стратегией.
- Ценю ваше благодушие.
- Не издевайтесь. Думаете, мне приятно подвергать опасности человека, имя которого я не знаю?
А ведь правда, Профессор не представлялся ни Марведжу, ни Песням. Для них он был безымянным мтлирианцем, «удачной наживкой». Наверняка он стал ей, едва Жрец-Песнь увидел его на красном «ките». Идеальный выбор для Песен и даже для Марведжа – не придется рисковать своими людьми.
- Меня зовут Яазу Иярри. Вы, как я помню, сержант Марведж?
- Шэн Марведж, если на то пошло.
- Так вы хотели предупредить меня насчет опасности? Не стоило. Я хоть и милирианец, но не дурак. Не волнуйтесь, у меня есть причины идти на риск и возможности, чтобы остаться в живых.
Тут Профессор не лукавил. Во всяком случае, он выглядел мощнее Марведжа и Песен вместе взятых. Однако слухи гласили, что милирианцы не дружат с оружием, поэтому все предпочли проигнорировать внешний вид Профессора и сосредоточились на его защите. Внешность ведь не показатель, правда?
- Хотелось бы верить, - признался Марведж с сомнением. – Будь передо мной юная дева, я бы сразу отказался от задумки с приманкой.
На ум Профессора пришла Иланэ – единственная милирианка, которую он встречал за последние несколько лет. Вот уж кто не смог бы в одиночку поднять столько шума, чтобы привлечь «убийцу».
- Обычно жертвами маньяков как раз становятся юные девы, а у нас, честно сказать, полный разрыв с традициями. Кишэмкая стража и Песни Февлайт точат вилы, дабы защитить огромного усатого милирианца.
Марведж улыбнулся шутке.
- Перспектива спасти деву меня прельщает больше, однако я защищу любую жизнь, независимо от пола или… наличия растительности на лице.
Общаться с Марведжом было намного легче, чем с Песнями Февлайт. Профессор мысленно перевел дух. Теперь он не страшился, что Песни пустят его в расход или используют для каких-то своих таинственных целей. Прежде им придется столкнуться с правосудием Марведжа.
- На самом деле, господин Иярри, я хотел поговорить с вами не об убийце, а о Песнях.
Дабы избежать нежелательных ушей, Марведж отвел Профессора к стойлу Бэлфеля. Мало кто рисковал приближаться близко к красному «киту», хотя сам Марведж не выказывал испуга или неудовольствия. Похоже, ему Бэлфель нравился, чего нельзя было сказать о звере.
Бэлфелю не понравилось торчать в незнакомой конюшне, о чем он красноречиво сообщил Профессору, попытавшись укусить его за руку. Слава богам, Иярри успел уклониться, иначе рисковал лишиться правой конечности.
- Так что с Песнями? Они подозрительны и все такое, но они ведь Песни… вы понимаете.
Марведж отмахнулся.
- Да-да, их традиции и эта чушь про вопросы – вне моего понимания. Пытаться разобраться в религиозных обычаях – гиблое дело, господин Иярри.
- Вас смущает что-то другое?
- Еще как смущает. Но оно не должно сильно на вас сказаться, так что… скажу просто: не доверяйте Песням.
- Признаться, им сложно верить.
- Я не о том. Держитесь от них подальше. Они могут оказаться опасностью большей, чем наш «преступник». Точнее, если я и жду проблем, то с их стороны.
Такого Профессор не ожидал.
- Вы не хотите рассказать подробнее, что случилось?
- Нет, не хочу. Будь моя воля, мы бы вообще не общались. Но коль вы убедили Песни, то мой долг предупредить вас заранее.
- Я был бы в более выгодном положении, зная все детали.
«Ну же, друг, тебе же хочется излить душу?»
«Незнакомцу, чье имя он узнал несколько минут назад? А ты оптимист, Яазу Иярри».
- Вы умудрились принести мне проблемы, даже ничего не зная, - сказал, как отрезал, Марведж. – Не хочу думать еще о том, что вы вытворите за моей спиной. И так забот хватает.
По болезненному взгляду сержанта Профессор понял, что он никому не доверяет. В этом причина усталого вида и мешков под глазами? Что же такого учудили Песни Февлайт?
«Ладно, со временем разберемся».
Дел в Иярри по-прежнему хватало. Он еще не укрепил все тылы. А вечером того же дня он повстречал «преступника».
Тем временем Рихэ и Полло выполняли свою часть плана – вынюхивали у кишэмцев о так называемом «гадании».
Кстати Кишэм и сам Округ Зацо формировался с этой картинки: