Хы-хы-хы!!!!

[kei-home]

Я наконец-то закончила!!!! Этакая информативная и не шибко наполненная событиями главка Я поняла, что назвала замок в Вейдаоре, а про Нэйяри забыла. Так что замок в Нэйяри отныне называется Шарден. А в следующей главе появится Рагнарод, если планы не поменяются (что навряд ли). И там мне всё ж таки придётся поломать голову над его титулом

Глава 6

Глава 6

Сквозь сон Оливен ощутила падающие ей на лицо лучи утреннего солнца. Голова нестерпимо болела, но ведьма лишь блаженно улыбнулась. Было так приятно просто лежать и ни о чем не думать. Как давно Оливен не радовала себя мягкой периной? Спасаясь от тревожащего сон света, ведьма повернулась на другой бок и готова была снова погрузиться в мир грез, но понимание происходящего заставило ее вмиг проснуться.
Сокровищница сгорела, а вместе с ней и труп Первосвященника. Дух вновь обрел свободу и без проблем перемещается по Шарден. Оливен потеряла возможность допросить его, равно как и любую связь с призраком. Она могла бы попытаться призвать его снова, но для этого потребовалось бы затратить слишком много сил. Кроме того, даже если у ведьмы и получилось бы осуществить призыв, дух мог легко отказаться отвечать на ее вопросы. Оливен угрожала ему заточением в теле Первосвященника, но после пожара все ее козыри потеряли свою ценность.
Но пугал ведьму не столько сам пожар, сколько то, что кто-то решил избавиться от трупа. Возможность самопроизвольного возгорания в сокровищнице была минимальной. Дух был полностью обездвижен. Устраивать пожар в подвальной части Шарден, чтобы уничтожить замок, бессмысленно. Значит, кто-то поджег сокровищницу, пытаясь избавиться от улик. Других причин Оливен просто не видела.
Но кто? Доступ к сокровищнице имел ограниченный круг людей. Да и о теле знали только трое. Эрдан находился рядом с Оливен. Подозрения опять возвращались к Рагнароду и стражнику Хоуту. Но зачем? Какой смысл избавляться от тела?
Оливен просто не понимала.
Она приоткрыла глаза. Рядом с ее кроватью на стуле сидел Селвин и беззаботно улыбался. Смотря на его чистую, ничем не замутненную улыбку, ведьме стало не по себе. Напротив Гончего, прижавшись спиной к стене, стоял Эрдан и мрачно прожигал мужчину испепеляющим взглядом. Больше никого рядом не было.
Вздохнув, Оливен заставила себя сесть. Она находилась в небольшой хорошо освященной комнате, заполненной утренним солнцем. По другую сторону кровати стояла тумбочка, на которой обнаружились графин и стакан. Ведьма налила себе воды.
У сорочки, в которую заботливо переодели Оливен, рукава не доходили и до локтя. Обнаженная татуировка на правой руке заставила женщину поморщиться.
- Хорошо спалось? – бодро поинтересовался Селвин, с живым интересом заглядывая в кислое лицо ведьмы.
- Прекрасно, - отмахнулась Оливен и поднесла стакан к губам. Холодная вода скользнула по пересохшему горлу и принесла облегчение. В голове перестало шуметь.
Эрдан с интересом осмотрел татуировку ведьмы, но спросил на удивление резко:
- Зачем ты понеслась прямо в пожар?
Оливен вздохнула.
- Ты еще не дорос до того возраста, чтобы за меня волноваться.
- Это не самый безрассудный ее поступок, - широко улыбнулся Селвин. – Не раз мы вытаскивали ее из куда худших передряг. В этот раз получилось даже не смешно.
- Смешно? – в удивлении приподнял брови мальчик. – Оливен, ты чуть не погибла.
- Это часть моей работы, - дернула плечом ведьма. – Перед нами встает куда более важная проблема. Судя по всему, убийца до сих пор в Шарден. Это облегчает нам задачу, но не настолько, чтобы мы позволили себе расслабляться.
- Ты уверена, что поджигателем был именно наш убийца? – Эрдан бросил подозрительный взгляд на Селвина, но Гончий словно находился в другом месте. Казалось, его этот разговор вовсе не интересует.
Ведьма поставила стакан обратно на тумбочку и положила ладони на колени, скрестив пальцы домиком.
- Я всего лишь предполагаю. Мы не обладаем достаточным количеством улик, чтобы с точностью что-то утверждать. Просто я считаю, что никто другой не стал бы поджигать сокровищницу. Я не вижу причин для столь странного поступка, только если поджигатель хотел избавиться от тела.
- Пожар выдался знатным, - вставил Селвин. – Долго полыхало.
Эрдан недовольно покосился на Гончего. Оливен только покачала головой.
- С этим уже ничего не поделаешь. Нам остается только ждать возвращения лорда Рагнарода. Как только он вернется, мы снова начнем действовать. Селвин, ты узнал что-нибудь у слуг? Какие-нибудь слухи, связанные с Первосвященником? Или тайны, окружающие Шарден?
- Нет, - честно ответил Гончий. – Никто ничего не знает.
- Не бывает замков без мистических историй, - усмехнулась Оливен и посмотрела на обескураженного ее словами Эрдана. – Что скажешь? История Шарден должна скрывать что-то таинственное. Лишним доказательством служит наш дух. Не может быть, чтобы не поползли слухи о человеке, написавшем кровью перед смертью таинственные знаки на камнях замка.
Мальчик нахмурился.
- Это странно, но я не знаю ни одной такой страшилки, - лакей задумчиво потер подбородок. – Слуги не распространялись со мной на этот счет. Я не слышал ни одного слуха о странных убийствах и вообще смертях.
- Я имел в виду то же самое! – воскликнул радостный Селвин.
Оливен сильнее сжала пальцы.
- Просто не понимаю… - пробурчала она себе под нос. Даже если никаких мистических событий в замках не происходит, то болтливые слуги обязательно досочинят пару-тройку баек о страшных убийствах. В любом замке обязательно ходят легенды об обезглавленных лордах и призраках благородных дам. А в Шарден и придумывать ничего не надо. Означает ли это, что слугам запрещено распространяться на подобные темы? Кто-то специально закрывает им рот? Лорд Рагнарод? Он что-то знает о духе?
Оливен не могла понять. У нее не было никаких доказательств.
- Ситуация усложняется с каждой минутой, - мрачно заключила ведьма.
- Она изначально не была простой, - парировал Эрдан с мрачной усмешкой.
Зато Селвин произнес:
- У нас еще есть возможность распутать это дело! Если, конечно, Оливен снова не решит рискнуть своей шкурой.
Он рассмеялся и вышел из комнаты. Оливен на него даже не взглянула, а вот Эрдан резко оттолкнулся от стены и сел рядом с ведьмой на кровать.
- Это твой Гончий? – возмущенно спросил лакей. – Почему он радуется? Разве то, что ты чуть не сгорела вчера в подвале, - забавно?! Как ты его терпишь?! Он только и делает, что улыбается и несет чепуху!
Оливен прямо взглянула в горящие праведным гневом глаза мальчика и тяжело вздохнула. Но Эрдан лишь разозлился еще больше.
- Разве можно связываться с такими людьми? Он же может разболтать всем о смерти Первосвященника! Он мне напоминает неразумного ребенка… Оливен, он больше похож на безумца, чем на Гончего!
- Чему ты удивляешься, называя безумцем сумасшедшего? – криво усмехнулась Оливен.
Эрдан отпрянул от ведьмы, гнев на его лице сменился удивлением.
- Сумасшедшего?
Оливен посмотрела в широкое окно, за которым медленно плыли по ярко-голубому небу хороводы облаков. Ничто не говорило о страшных событиях, происходящих за стенами Шарден. Мир красноречиво давал понять, что будет продолжать свое безмятежное существование, не обращая внимания на людскую суету. Это вселяло надежду.
- Да, - кивнула ведьма, повернувшись обратно к Эрдану. – Именно поэтому Селвин – взрослый с разумом ребенка. Безумие, как ты понимаешь, не лечится.
- Но как ты могла сделать сумасшедшего своим Гончим? – ошарашено спросил мальчик.
- Именно из-за меня он и спятил, вот почему, - взгляд Оливен стал острым, как бритва. – Не все контракты ведьм заканчиваются счастливо. Ты уверен, что хочешь услышать эту историю?
- Я хочу понять, - решительно сжал кулаки Эрдан.
Ведьма кивнула.
- Селвин служил палачом в замке одного из лордств на севере.
Голубые глаза Эрдана удивленно расширились.
- Палачом? Этот жизнерадостный и похожий на ребенка мужчина? Работа свела его с ума?
- Не совсем, - качнула головой Оливен. – Однажды ко мне в башню приехали просить о помощи несколько человек, работающих в том же замке, что и Селвин. Они утверждали, что дворцовым палачом завладел демон, и просили изгнать из него зло. По их словам обычный человек не способен казнить людей с настолько беспристрастным лицом и пустыми глазами. Им казалось, что после основной работы палач вершил правосудие над простыми горожанами. Я не видела причин отказать. Ничего не имея против, мы с Грегом, - тоже моим Гончим, - отправились выполнять контракт.
Оливен замолчала, подбирая слова. Контракт Селвина был одним из первых заданий, которые они получила, став Третьей Ведьмой.
- Скорее всего, ты не задумывался о подобных вещах, но работа палача никогда не пользовалась особым уважением у людей. Лорды по своему желанию посылают на плаху как виновных, так и абсолютно невинных. Подобное творится практически во всех лордствах и не только в замках. И палач прекрасно осознает, какого именно человека отправляет в мир духов. Селвин казнил как преступников, так и ни в чем не повинных, но держался. У него не было другого выбора, кроме как терпеть свою работу. Я наблюдала за одной его казнью. Действительно, палача отличало каменное спокойствие, и, скажем так, отстраненность от происходящего. Он напомнил мне куклу, успешно выполняющую все желания своего хозяина. Как только я поговорила с Селвином, то сразу поняла, в чем дело. Он не был одержим. Его безучастность к происходящему объяснялась очень легко. Ты ведь знаешь, что некоторые люди обладают определенной духовной силой, как например Первосвященник или Вторая Ведьма Кириада. Немногие могут сознательно использовать столь необыкновенный дар, и он постепенно усыхает внутри человеческого тела. Но в редких случаях духовная сила проявляется сама, без участия хозяина. Когда я увидела Селвина, то поняла, что столкнулась именно с проявлением этой самой силы. Она позволяла палачу держаться. Магия, - назовем ее так, - закалила разум Селвина, пока он убивал. Лично я не видела ничего плохого в подобной защите, но мне было дано задание, - избавиться от странного палача. Заказчики не хотели видеть рядом с собой не знающее жалости создание. Тогда я напрямую рассказала Селвину о его силе и попросила покинуть замок. Он не поверил. Мне пришлось пойти на крайние меры. Во время следующей казни я блокировала силу Селвина как раз тогда, когда он заносил топор. Шок в его глазах был неописуем. Я видела там все, - Оливен замолчала, ее глаза потемнели, - абсолютно все. Ужас, страх, отчаянье, понимание, боль. Лишившись милосердной пелены собственной силы, Селвин познал все то, что скрывалось от него во время предыдущих казней. Все закрытые эмоции, переживания и чувства обрушились на его сознание подобно снежной лавине. Когда топор опустился на шее преступника, Селвин просто спятил.
Эрдан не мог ничего произнести и смотрел на Оливен. Ведьма же продолжила:
- Я не могла оставить Селвина и взяла с собой в башню. В конце концом я смогла привести его в божеское состояние и сделала сумасшедшего палача таким, каким видишь его ты. Вечно радостным ребенком в теле взрослого. Он оказался неплохим Гончим, - ведьма грустно улыбнулась. Если его и убьют, это будет не большой потерей. Но Эрдану она этого не сказала.
- Но разве работа Гончего не слишком сложна для…
- Сумасшедшего? – Оливен взглянула на мальчика без тени сочувствия. – Я решила спасти его жизнь, вот и все. Селвин бы не выжил. Не знаю, долго бы он продержался на посту палача, так или иначе, его ждала смерть. Не стоит судить Селвина. Особенно его. Игра в прятки с самим собой когда-нибудь бы закончилась. Разве тогда ему не стало бы еще хуже?
- Хуже, чем сейчас… Но разве ты не обрекла его на вечное служение Треугольнику? Обрекла на жизнь в состоянии полного сумасшествия? Разве смерть не была бы более милосердной?
- Больше всего в этом мире я ценю жизнь, - резко ответила Оливен, и Эрдан вздрогнул. – Нет ничего милосерднее, чем дать еще один шанс на жизнь, даже такую.
Эрдан возмущенно поджал губы.
- И все Гончие похожи на Селвина? – спросил он после недолгой паузы.
- Практически, - уже мягче отозвалась Оливен. – Мы находим новичков, выполняя контракты. А они обычно связаны с ужасными вещами. Так или иначе, за спиной у каждого Гончего таится своя трагичная история, как и у любой Ведьмы. Обычный человек ни за что не захочет заниматься тем, чем мы занимаемся каждый день. Не важно, что повлияло на наше решение – способности или несчастный случай, - мы вынуждены делать то, что можем.
- То, что можете, - глухо повторил Эрдан и опустил взгляд в пол. – Селвин ведь тоже делает то, что может?
- Именно, - довольно улыбнулась ведьма. – Было бы намного печальнее, если бы он просто умер. Кто бы тогда прикрывал мою спину?
Эрдан резко поднял глаза на Оливен и усмехнулся:
- Вечно ты пугаешь меня, ведьма.
На этом тяжелый разговор окончился. Мальчик покинул комнату Оливен, наказав ей отдыхать и ни в коем случае не покидать кровати. До приезда Рагнарода оставалось не так много времени и следовало потратить его на восстановление сил.
Как только за Эрданом захлопнулась дверь, Оливен сжала висящий на шее кулон Первосвященника и вздохнула. Пока есть возможность, нужно снова заставить его работать. То есть зарядить божественной силой, способной приманивать духов. Подождав какое-то время, ведьма встала и подошла к огромному зеркалу, висевшему на противоположной от кровати стене. Выглядела Оливен неважно, и татуировка зловеще чернела на бледной коже.
Умывшись, Оливен с трудом натянула платье. Ноги подкашивались от пронзившей тело слабости, но ведьма знала, что ничего серьезного ей не угрожает. Она всего лишь надышалась дымом, поэтому в голове постоянно гудело.
Перекинув через плечо сумку, ведьма вышла в коридор. Обитатели замка Шарден продолжали жить своей обыденной жизнью. Никто не обратил на Оливен внимания. Ведьма спокойно проходила мимо слуг, и никто не удосуживался даже посмотреть в ее сторону. Слухи о прибытии в Нэйяри Третьей Ведьмы уже стали известны каждому, но никто не хотел иметь дел с колдуньей, занимающейся очередным контрактом.
Оливен привыкла к подобному отношению. Она как ни в чем не бывало спустилась в сад, надеясь обнаружить играющих в нем учеников Первосвященника. Но сад оказался пуст, и Оливен лишь устало опустилась на скамью. Погожий осенний денек должен был придать ей сил, но ведьма лишь угрюмо смотрела в землю, не обращая внимания ни на что вокруг.
Небо парило над ней, сияя чистотой и прозрачностью облаков, а деревья тихо шелестели, растревоженные слабым осенним ветерком. В дворцовых садах редко обитали животные, но мимо Оливен пару раз прошлись откормленные полосатые кошки. Один кот сел у ног ведьмы, принюхался, но, не учуяв ничего, кроме резких запахов трав, сразу же гордо отвернулся. Окинув безразличным взглядом заливающихся на ветке птичек, кот свернулся клубком под тенью скамьи.
Оливен уже решила забыть о своей затее и вернуться в комнату и отоспаться, когда меж деревьев скользнула маленькая фигурка девочки. Ученица Первосвященника Анетт медленно бродила по витиеватым дорожкам сада, без всякого интереса пиная перед собой камушек. Светлые волосы Анетт спутались и висели безобразными сосульками, и Оливен поняла, что ученица не подпускает к себе Иолин даже для того, чтобы причесаться.
Ведьма встала со скамьи и направилась за девочкой. Анетт не заметила слежки и продолжала идти вперед, не поднимая взгляда от летящего по пыльной дорожке камня. Она выглядела измученной и уставшей, словно нестерпимо тяжелый груз давил на ее маленькие плечики.
В Оливен даже проснулось сочувствие к малышке, ведь никто не знал, зачем она понадобилась Первосвященнику. Но потом ведьма вспомнила тонкий силуэт Кириады, со слабой улыбкой на мертвенно-бледном лице говорящей, что все в порядке. Если она могла нести свой крест, улыбаясь, то почему не может этого сделать Анетт?
При этой мысли Оливен нахмурилась и поравнялась с девочкой. Ученица остановилась и уставилась снизу вверх на ведьму огромными, усталыми зелеными глазами. Казалось, она проверяет Оливен. Ведьма скрестила руки на груди и твердо ответила на взгляд девочки.
Анетт постояла так несколько секунд. Оливен ощутила, как по спине пробежал легкий холодок. Словно кто-то скользнул ладонью в ее душе, осматривая и проверяя. Никогда прежде Оливен не чувствовала ничего подобного. Ледяное прикосновение отличалось и от духовной силы Кириады, и от тяжелой ауры, окутывающей Тинаэ.
Значит, это и есть знаменитое божественное могущество, дарованное Первосвященнику и его ученикам? Оливен никогда бы не подумала, что настолько маленькой девочке окажется под силу умелое управление святой силой богов.
Моргнув несколько раз, Анетт безразлично опустила голову и направилась к самому большому дереву, растущему неподалеку. Больше не удостоив ведьму внимания, она устроилась меж могучих корней и прижала колени к груди. Казалось, она пытается слиться с деревом, став невидимой для взглядов обычных людей.
Оливен невозмутимо присела рядом с Анетт, не зная, с чего начать разговор.
- Ты ужасно неухоженный ребенок, - наконец, произнесла Оливен, покосившись на спутанные волосы девочки.
Анетт резко вскинула головку, задетая за живое. Несмотря ни на что, она оставалась женщиной, хотя и маленькой. Гордость или страх не позволяли притронуться к ее волосам, но природой ей было приписано волноваться о своем внешнем виде.
- Не удивительно, что никто не хочет играть с такой грязной девочкой, - продолжала Оливен.
Анетт с подозрением сощурила ярко-зеленые глаза, словно показывая, что раскусила тактику ведьмы. Оливен устало вздохнула и продолжила своим обычным голосом:
- Если не хочешь, чтобы с тобой говорили, как с ребенком, веди себя соответствующе.
Зеленые глаза возмущенно вспыхнули.
- Не желаешь со мной разговаривать - твое личное дело, - сказала Оливен, поправляя юбку. – Я никогда не принуждаю делать детей то, чего они не хотят. Но ведь сама-то ты понимаешь, что выглядишь смешно?
Анетт закусила нижнюю губу. Подозрение перемещалось на ее лице со страхом и сомнением.
- Не люблю глупых грязных детей, - скривила губы Оливен, взлохматив короткие волосы Анетт.
Девочка дернулась в сторону как от удара. Она круглыми глазами уставилась на ведьму, словно та позволила себе нечто немыслимое. Что за запуганный ребенок, подумалось Оливен с долей жалости.
В это время Анетт с легкой завистью скользнула взглядом по длинным черным волосам Оливен и нахмурилась. Ведьма удрученно покачала головой и принялась рыться в своей сумке.
К девочке вновь вернулось все ее подозрение, но, увидев, как Оливен достает из сумки красивый резной гребень, она удивленно приоткрыла рот. Ведьма с самодовольной улыбкой повернулась к ученице, подбрасывая на ладони гребень.
- Ну что, доверишься мне хотя бы в этом?
Анетт думала недолго. Плотно сжав губы, она подползла на коленях к Оливен и повернулась спиной. Ведьма про себя поздравила себя с победой и принялась распутывать светлые пряди. Это оказалось намного сложнее, чем она предполагала. Приводя прическу Анетт в порядок, ведьма даже сломала зубец гребня.
Когда работа была окончена, Оливен критично осмотрела головку девочки и довольно произнесла:
- Ну вот, может быть, теперь тебя перестанут так бояться.
Анетт непонимающе моргнула.
- А ты думаешь, почему никто с тобой не дружит? – хмыкнула Оливен. – Даже я тебя испугалась. Никто не запрещает тебе хотя бы улыбаться.
Попытка Оливен полностью провалилась. Взгляд девочки наполнила боль, и она резко отвернулась. Ведьме показалось, что Анетт вполне готова пойти навстречу людям, но ее удерживает причина, печатью наложенная на ее речь. Сжав зубы, Оливен решила подойти с другой стороны.
- Анетт, мне нужна твоя помощь, - сказала она, пряча гребень обратно в сумку.
Девочка снова обернулась к ней с отчетливым скептицизмом на бледном лице.
- Вот, - Оливен сняла с шеи амулет Первосвященника. Анетт испуганно охнула, но не двинулась с места. Ведьма продолжила: - Эту вещь потерял Его Святейшество. Сейчас я не могу отдать ему амулет, потому что он сломался.
Глаза Анетт в ужасе расширились. Ухватив эту ниточку, Оливен произнесла:
- Его Святейшество будет очень зол и накажет нас, если мы вернем ему сломанный амулет. Ты ведь не хочешь, чтобы он злился?
Девочка резко кивнула, ее кулачки сжались.
- И я тоже этого не хочу. Поэтому и прошу у тебя помощи. Только ты можешь помочь мне починить амулет.
План Оливен был прост как день. Кулон заряжался божественной силой Первосвященника во время Обряда Очищения и мог притягивать к себе зло с тем же успехом, с каким его притягивают святые места. Коль ученики, обладающие той же силой, что и Первосвященник, находились рядом с храмом во время Обряда, на них могла остаться часть выделившейся при ритуале энергии. И Анетт, ученица Первосвященника, вполне могла помочь снова зарядить амулет.
Девочка не решалась притронуться к кулону, словно тот мог ей как-то навредить.
- Не волнуйся, ничего сложного от тебя не потребуется, - сказала Оливен, стараясь успокоить взволновавшуюся Анетт. – Просто возьми его и сосредоточься.
Девочка неохотно сжала серебряную сферу в крошечных ладонях. Пару секунд она смотрела на Оливен, словно стараясь прочитать ее мысли, а потом прикрыла глаза.
- Не знаю, обучали ли тебя этому, но… - начала было говорить Оливен и в замешательстве замерла.
Анетт протягивала ей амулет. Вид у девочки был серьезным и отчасти довольным.
- Молодец, - похвалила ученицу озадаченная Оливен, забирая у той полностью заряженный, готовый для работы кулон Первосвященника. – Теперь Его Святейшество не будет злиться на нас. Ты мне очень помогла, Анетт. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Девочка кивнула, полностью соглашаясь со словами Оливен. Ведьма удивилась тому, как Анетт резко перешла на ее сторону после слов о гневе Первосвященника. Необходимо было рискнуть.
- На самом деле, Анетт, - ведьма попыталась придать голосу как можно больше искренности, - меня очень пугает Его Святейшество. Я бы не хотела больше с ним встречаться.
Маленькие ручки нервно сжали подол платья Оливен, но в тот же момент девочка вздрогнула и отстранилась.
- Лучше бы его вообще не было, - прошептала ведьма, положив ладонь на плечо Анетт.
Девочка поджала губы, сдерживая рыдания, и отрицательно покачала головой. Она встала, обняла оторопевшую Оливен и уверенным, решительным шагом ушла вглубь сада. Ведьма даже не попыталась ее остановить. Она не знала, что должен был означать этот жест со стороны Анетт, но на душе внезапно потеплело.
Оливен встала. Ее самочувствие улучшилось достаточно, чтобы логично обдумать случившееся. Анетт боится Первосвященника, и даже доверие, неожиданно родившее в ней к Оливен, не заставило ее рассказать правду, а ведьма была уверена, что девочка не нема. Но если обрушить на Анетт обвинение в убийстве, она точно никогда не сознается. Более того, Анетт с уверенностью передала Оливен амулет. Ведьма не могла видеть божественную силу, поэтому с уверенностью утверждать об успехе действий девочки не решалась. Ей казалось, что ученица, тем более маленький ребенок, не сумеет так быстро зарядить амулет. Если же Анетт смогла, то потенциал ее был необычайно велик. Почему же Первосвященник не заметил этого? Или же заметил, но никому не сказал ни слова?
Оливен решила не ломать голову и вернулась в свою комнату. Там ее уже поджидали взволнованный Эрдан и радостный Селвин. Они сидели друг напротив друга за столом и бросали друг на друга противоречивые взгляды. У Эрдана был такой вид, словно он проглотил за раз корзину лимонов, а у Гончего на лице отразилось все счастье мира.
Ведьма тяжело вздохнула.
- Эрдан, такое чувство, что ты сейчас взглядом убьешь моего драгоценного Гончего.
Мальчик недовольно фыркнул.
- Я пытаюсь к нему привыкнуть, - терпеливо ответил лакей.
- Мне кажется, что он меня проверяет, - обиженно протянул Селвин, откинувшись на спинку стула.
- Скорее, пытается понять, - не сдержала улыбки Оливен. – Ты ведь у меня человек-загадка.
Ведьма опустилась на кровать и с неудовольствием отметила, что ее монолог в саду отнял слишком много сил.
Эрдан положил голову на кулак и с кривой усмешкой заявил:
- У нас свежие новости, Третья Ведьма. Не желаешь выслушать?
Оливен нахмурилась и ничего не ответила. Лакей таким же ироничным тоном продолжил:
- Сегодня утром прибыл гонец от Рагнарода. Герцог еще вчера достиг границ Нэйяри, но заявил, что не намерен в ближайшее время возвращаться в столицу. Вот так вот.
- Ты шутишь, - не поверила словам Эрдана ведьма, но мальчик и ухом не повел. – Как Рагнарод мог струсить и решить не возвращаться в Нэйяри? Он совсем с ума сошел после встречи с Тинаэ? Его судьба сейчас решается в Шарден, а он засел на границе? Я просто не могу поверить в то, что он задумал просить покровительства у другого лордства в случае разоблачения смерти Первосвященника. Но других вариантов у меня просто нет.
- Если я не ошибаюсь, - Эрдан задумчиво почесал бровь, - то рядом с границей расположен монастырь, в котором проживает супруга Рагнарода, леди Айрил. Скорее всего, он решил навестить ее, но я тоже не совсем понимаю, почему именно в такое напряженное для него время.
- А он не мог решить просить прощения у богов в монастыре? – спросил Селвин, довольно прищурившись.
Эрдан зло хлопнул ладонью по столу.
- Я же говорил, что лорд не мог убить Первосвященника!
- Успокойтесь, детишки, - вздохнула Оливен, пытаясь собраться с мыслями. – Жена, говоришь? Новая деталь моей головоломки. Только боюсь, что эта ниточка тоже окажется фиктивной.
- Я же говорю, что…
- Даже самые близкие люди могут совершать ошибки, - резко оборвала лакея ведьма. – А убийство Первосвященника было огромной ошибкой. Самой страшной ошибкой в жизни нашего преступника. Я лично позабочусь, чтобы он пожалел о содеянном, не важно, кто им окажется, Рагнарод, Анетт, или ты, Эрдан.
Мальчик возмущенно приоткрыл рот, чтобы возразить, но в комнату вежливо постучались, и внутрь вошел невысокий светловолосый мужчина с угнетенным выражением на красивом лице.
Второй Гончий Оливен, прибывший в Нэйяри, прикрыл за собой дверь.
- Грег, а вот и ты! – радостно воскликнул Селвин, вскакивая со стула.
- Узнал что-нибудь важное? – спросила Оливен, почему-то уже зная, что ответ Гончего не принесет ей ничего, кроме очередной головной боли.
Грег взглянул на Эрдана, так же готового услышать свежие новости. Ведьма кивнула, разрешая говорить при посторонних. Тогда Гончий сказал, тихим и слегка хриплым голосом:
- Я расспрашивал слуг о прошлом замка. Они не хотели отвечать на мои вопросы, но я смог разговорить одного повара, - Эрдан поперхнулся, видимо представив данную сценку. Грег не обратил на лакея никакого внимания и невозмутимо продолжил: - Повар сказал, что в Шарден обитает злой дух. Он завывает по ночам в самой верхней башне замка, а иногда в полнолуния на стенах появляются нарисованные кровью таинственные знаки. Как и все насильственно убитые жертвы, дух пытается рассказать о своей кончине несчастным прохожим, но ему не достучаться до мира живых.
- Так, хватит с нас прелюдий, - нетерпеливо отмахнулась Оливен. – Я тоже могу придумать пару кровавых подробностей, чтобы нагнать атмосферу. Что-нибудь конкретное есть?
- Тогда перейду сразу к фактам, - на лице Грега не дрогнул ни один мускул. – Знаете ли вы, что девять лет назад лорд Рагнарод убил собственного отца, после чего занял его место во главе Нэйяри?