Люблю людей, люблю животных. Люблю соседей и бомжей. Люблю стирать и пылесосить. Что за таблетки? Дай еще.
Лиретт и библиотека 18.01.11Лиретт и библиотека
- Думаете, поможет? – девушка сощурила ярко-зеленые глаза, выражая тем самым крайнюю степень недоверия.
Ее ресницы отбрасывали на щеки тени, а губы были призывно и ярко накрашены. Лиретт посмотрела на покупательницу с нескрываемой скукой и зевнула, прикрыв рот ладонью.
- Если не поможет, я верну деньги, - пробурчала знахарка, намотав на палец длинный локон и покосившись на кончики светлых волос.
- Даже если так, - девушка сильнее сжала баночку с прозрачной жидкостью внутри. – Это точно не простая вода? Мой муж отправится на тот свет, если я подолью ему ваше снадобье?
- Без всякого сомнения, - зевнула Лиретт. – Только на похороны чур не приглашать. Мне не идет черный цвет.
Девушка нервно улыбнулась, отвечая на шутку, но ей явно было не по себе.
- Если не подействует, то вас могут пригласить на мои похороны. Дражайший супруг весьма поспешен в суждениях. Если ему покажется, что я задумала… шалость, то настанет его очередь шалить. И мне будет не уйти живой.
- А ваш муж опасный человек.
- Скорее, ужасный. Чем скорее я от него избавляюсь, тем лучше. Госпожа Лиретт, как же вам повезло с господином Фрериком! Я так завидую! Когда я захожу в замковую библиотеку, он всегда приветливо мне улыбается и мило шутит. Я верю, что он никогда не поднимет руки на женщину!
- Ага, на молодую женщину, - фыркнула Лиретт. Видела бы будущая вдовушка, как Фрерик однажды гнал метлой собственную тещу, когда той вздумалось небрежно отнестись к его работе.
Фрерик был помешан на молоденьких девушках. Любая дама, достигшая преклонного возраста, вызывала у него приступы раздражения и агрессии. Точно так же он относился ко всем представителям мужского пола, исключая, наверно, Орика. С сыном Фрерик установил непрочный союз, позволяющий им хотя бы нормально общаться. К счастью, Орик вырос спокойным и слегка глуповатым ребенком, что избавило семью от многих проблем. Разумеется, Фрерик долго пилил Лиретт на тему того, что она посмела родить сына, а не дочь.
Лиретт относилась к странностям мужа со всей возможной рассудительностью. Коль он не мешал ей стряпать яды, то и она позволяла ему глазеть на прекрасных юных дев. Она знала, что Фрерик никогда не зайдет дальше шутливых бесед и взоров исподтишка, и просто закрывала глаза на его мании. У нее самой тараканов было куда больше.
К примеру, она на дух не переносила библиотеки. Лишь по чистой случайности Фрерик, ее драгоценный муж, оказался библиотекарем. Сама Лиретт никогда даже не пересекала замковых ворот. Библиотечный дух вызывал в ней приступы паники и гнева. Иногда этот запах приносил на себе Фрерик, но в лекарской лавке слишком резко пахло травами и мазями, чтобы Лиретт замечала что-либо.
Однажды ее заперли в библиотеке на три дня. Мать Лиретт была страшной женщиной, проводившей в мир иной несколько мужей, но, к счастью, родившей только одну дочь. Лиретт боялась представить, что хотя бы еще один ребенок на свете перенесет то, что приходилось выдерживать ей изо дня в день.
Мама не отличалась терпением. Вспышки ярости, которыми славилась Лиретт, достались ей по наследству. Мать скандалила, рушила мебель и никогда, никогда не пыталась сдержать своего крутого нрава. От энергии, испускаемой матерью, страдали все. Но больше всего не везло Лиретт, на которую чаще всех спускали всех собак.
Итак, как-то раз вечером мать сильно напилась и, пребывая в состоянии глубокого ослепляющего гнева, зашвырнула дочь в библиотеку и заперла единственную дверь на ключ. Лиретт родилась в богатой семье, и в ее распоряжении была огромная библиотека, чуть ли не в два раза превышающая ее лекарскую лавку, но тогда, в темноте и одиночестве, девочка ощущала, что поймана в крошечную коробку. На нее со всех сторон давили книжные стеллажи, и даже свет не поступал внутрь из высоких окон.
На утро, с приходом рассвета, Лиретт становилось легче. Она могла убедиться, что за стеллажами не прячется ужасный монстр, которому испуганная и забитая девочка всегда подсознательно добавляла черты матери – или лицо, или голос. Она могла достать книгу и полистать пожелтевшие страницы. На второй день она уже в истерике рвала их в клочья.
Но когда солнце заходило, и библиотека погружалась во мрак, любая тень и малейший шорох доводил Лиретт до исступления. Тени казались чернее и глубже, чем на самом деле, и начинали напоминать чудовищ, тянущихся к девочке. Лиретт билась о дверь и кричала, пока не сорвала голос, но мать не открывала. Скорее всего, она прекрасно слышала вопли дочери и получала извращенное удовольствие от чужих мучений.
На утро третьего дня Лиретт лишилась всяких сил. Она ничего не ела и не пила с тех пор, как ее заперли, и ослабленный детский организм грозил не выдержать голода и жажды. Лиретт уже начали мерещиться сияющие образы святых, когда двери в библиотеку распахнулись, и ее обнаружил отчим. Он и забрал девочку с собой, оставив мать наедине с ее гневными припадками.
Несложно догадаться, что именно после мучительного заточения среди книг Лиретт больше не могла смотреть на них с равнодушием. Любая книжонка вызывала в ее памяти образ ненавистной матери. К счастью, Лиретт оказалась выше предрассудков, и приняла работу своего мужа без истерик. Пока он не звал ее в замковую библиотеку, все шло хорошо. А он и не собирался, так как только там мог без зазрения совести наслаждаться обществом монахинь.
Лиретт оторвалась от воспоминаний и исподлобья взглянула на молоденькую женушку.
- Меж делом, милочка, - Лиретт оперла подборок о кулак, - за какие такие страшные грехи ты решила избавиться от муженька? Бьет он тебя, что ли? Или хочешь скорее прибрать к рукам его имущество?
Девушка вздрогнула и прижала пузырек с ядом к пышной груди.
- Он по утрам запирает меня в кладовой и не выпускает, пока не вернется домой со службы. Не хочет, чтобы я совершала необдуманных поступков. Хотя мне кажется, что ему просто нравится мучить людей. Он страшный человек.
- Ясно, - протянула Лиретт.
- Мне так страшно взаперти, - девушки отвела взгляд и сильно побледнела. – Никогда бы не подумала, что в одиночестве скрывается настолько сильный страх.
- Знаешь что, милочка? Вот тебе второй пузырек, - Лиретт скрылась под прилавком и вынырнула, сжимая в ладони близнеца бутылочки, которую держала девушка. – На всякий случай, чтоб сработало наверняка. Отправь ублюдка на тот свет.
- А разве не заметят, что его отравили, если я переборщу с ядом? – испугалась девушка.
- Не бойся, я клиентов на плаху не провожаю, - знахарка тепло улыбнулась. – Темнеет. Беги в свой чулан, пока муженек не обнаружил пропажи.
Девушка рассыпалась в благодарностях и выскользнула на улицу. В дверях она наткнулась на возвращающегося домой Фрерика. Мужчина моментально расплылся в улыбке, разглядев и зеленые глаза, и алые губки, и пышный бюст. Лиретт недовольно нахмурилась.
- Совести у тебя нет, дорогой мой.
- Разве? – Фрерик с каменным спокойствием обернулся к жене. – Не я только что отправил на тот свет богатенького муженька этой красавицы.
- Ты опять подслушивал?
- Детская привычка, чего таить.
- Разве я не права? Будешь меня снова попрекать?
- Я не люблю самосуд, - Фрерик устало потянулся. – Но держать в кладовке юную девушку не дело. Ты… в порядке?
Лиретт снисходительно улыбнулась.
- Тебе не к лицу волноваться о старой жене.
Фрерик неодобрительно покачал головой. Он знал о прошлом жены и волновался за нее. Она была единственной женщиной на земле, чей возраст он не замечал. А Лиретт не срывала своего гнева только на муже. В их семье царила безумная идиллия.
- Думаете, поможет? – девушка сощурила ярко-зеленые глаза, выражая тем самым крайнюю степень недоверия.
Ее ресницы отбрасывали на щеки тени, а губы были призывно и ярко накрашены. Лиретт посмотрела на покупательницу с нескрываемой скукой и зевнула, прикрыв рот ладонью.
- Если не поможет, я верну деньги, - пробурчала знахарка, намотав на палец длинный локон и покосившись на кончики светлых волос.
- Даже если так, - девушка сильнее сжала баночку с прозрачной жидкостью внутри. – Это точно не простая вода? Мой муж отправится на тот свет, если я подолью ему ваше снадобье?
- Без всякого сомнения, - зевнула Лиретт. – Только на похороны чур не приглашать. Мне не идет черный цвет.
Девушка нервно улыбнулась, отвечая на шутку, но ей явно было не по себе.
- Если не подействует, то вас могут пригласить на мои похороны. Дражайший супруг весьма поспешен в суждениях. Если ему покажется, что я задумала… шалость, то настанет его очередь шалить. И мне будет не уйти живой.
- А ваш муж опасный человек.
- Скорее, ужасный. Чем скорее я от него избавляюсь, тем лучше. Госпожа Лиретт, как же вам повезло с господином Фрериком! Я так завидую! Когда я захожу в замковую библиотеку, он всегда приветливо мне улыбается и мило шутит. Я верю, что он никогда не поднимет руки на женщину!
- Ага, на молодую женщину, - фыркнула Лиретт. Видела бы будущая вдовушка, как Фрерик однажды гнал метлой собственную тещу, когда той вздумалось небрежно отнестись к его работе.
Фрерик был помешан на молоденьких девушках. Любая дама, достигшая преклонного возраста, вызывала у него приступы раздражения и агрессии. Точно так же он относился ко всем представителям мужского пола, исключая, наверно, Орика. С сыном Фрерик установил непрочный союз, позволяющий им хотя бы нормально общаться. К счастью, Орик вырос спокойным и слегка глуповатым ребенком, что избавило семью от многих проблем. Разумеется, Фрерик долго пилил Лиретт на тему того, что она посмела родить сына, а не дочь.
Лиретт относилась к странностям мужа со всей возможной рассудительностью. Коль он не мешал ей стряпать яды, то и она позволяла ему глазеть на прекрасных юных дев. Она знала, что Фрерик никогда не зайдет дальше шутливых бесед и взоров исподтишка, и просто закрывала глаза на его мании. У нее самой тараканов было куда больше.
К примеру, она на дух не переносила библиотеки. Лишь по чистой случайности Фрерик, ее драгоценный муж, оказался библиотекарем. Сама Лиретт никогда даже не пересекала замковых ворот. Библиотечный дух вызывал в ней приступы паники и гнева. Иногда этот запах приносил на себе Фрерик, но в лекарской лавке слишком резко пахло травами и мазями, чтобы Лиретт замечала что-либо.
Однажды ее заперли в библиотеке на три дня. Мать Лиретт была страшной женщиной, проводившей в мир иной несколько мужей, но, к счастью, родившей только одну дочь. Лиретт боялась представить, что хотя бы еще один ребенок на свете перенесет то, что приходилось выдерживать ей изо дня в день.
Мама не отличалась терпением. Вспышки ярости, которыми славилась Лиретт, достались ей по наследству. Мать скандалила, рушила мебель и никогда, никогда не пыталась сдержать своего крутого нрава. От энергии, испускаемой матерью, страдали все. Но больше всего не везло Лиретт, на которую чаще всех спускали всех собак.
Итак, как-то раз вечером мать сильно напилась и, пребывая в состоянии глубокого ослепляющего гнева, зашвырнула дочь в библиотеку и заперла единственную дверь на ключ. Лиретт родилась в богатой семье, и в ее распоряжении была огромная библиотека, чуть ли не в два раза превышающая ее лекарскую лавку, но тогда, в темноте и одиночестве, девочка ощущала, что поймана в крошечную коробку. На нее со всех сторон давили книжные стеллажи, и даже свет не поступал внутрь из высоких окон.
На утро, с приходом рассвета, Лиретт становилось легче. Она могла убедиться, что за стеллажами не прячется ужасный монстр, которому испуганная и забитая девочка всегда подсознательно добавляла черты матери – или лицо, или голос. Она могла достать книгу и полистать пожелтевшие страницы. На второй день она уже в истерике рвала их в клочья.
Но когда солнце заходило, и библиотека погружалась во мрак, любая тень и малейший шорох доводил Лиретт до исступления. Тени казались чернее и глубже, чем на самом деле, и начинали напоминать чудовищ, тянущихся к девочке. Лиретт билась о дверь и кричала, пока не сорвала голос, но мать не открывала. Скорее всего, она прекрасно слышала вопли дочери и получала извращенное удовольствие от чужих мучений.
На утро третьего дня Лиретт лишилась всяких сил. Она ничего не ела и не пила с тех пор, как ее заперли, и ослабленный детский организм грозил не выдержать голода и жажды. Лиретт уже начали мерещиться сияющие образы святых, когда двери в библиотеку распахнулись, и ее обнаружил отчим. Он и забрал девочку с собой, оставив мать наедине с ее гневными припадками.
Несложно догадаться, что именно после мучительного заточения среди книг Лиретт больше не могла смотреть на них с равнодушием. Любая книжонка вызывала в ее памяти образ ненавистной матери. К счастью, Лиретт оказалась выше предрассудков, и приняла работу своего мужа без истерик. Пока он не звал ее в замковую библиотеку, все шло хорошо. А он и не собирался, так как только там мог без зазрения совести наслаждаться обществом монахинь.
Лиретт оторвалась от воспоминаний и исподлобья взглянула на молоденькую женушку.
- Меж делом, милочка, - Лиретт оперла подборок о кулак, - за какие такие страшные грехи ты решила избавиться от муженька? Бьет он тебя, что ли? Или хочешь скорее прибрать к рукам его имущество?
Девушка вздрогнула и прижала пузырек с ядом к пышной груди.
- Он по утрам запирает меня в кладовой и не выпускает, пока не вернется домой со службы. Не хочет, чтобы я совершала необдуманных поступков. Хотя мне кажется, что ему просто нравится мучить людей. Он страшный человек.
- Ясно, - протянула Лиретт.
- Мне так страшно взаперти, - девушки отвела взгляд и сильно побледнела. – Никогда бы не подумала, что в одиночестве скрывается настолько сильный страх.
- Знаешь что, милочка? Вот тебе второй пузырек, - Лиретт скрылась под прилавком и вынырнула, сжимая в ладони близнеца бутылочки, которую держала девушка. – На всякий случай, чтоб сработало наверняка. Отправь ублюдка на тот свет.
- А разве не заметят, что его отравили, если я переборщу с ядом? – испугалась девушка.
- Не бойся, я клиентов на плаху не провожаю, - знахарка тепло улыбнулась. – Темнеет. Беги в свой чулан, пока муженек не обнаружил пропажи.
Девушка рассыпалась в благодарностях и выскользнула на улицу. В дверях она наткнулась на возвращающегося домой Фрерика. Мужчина моментально расплылся в улыбке, разглядев и зеленые глаза, и алые губки, и пышный бюст. Лиретт недовольно нахмурилась.
- Совести у тебя нет, дорогой мой.
- Разве? – Фрерик с каменным спокойствием обернулся к жене. – Не я только что отправил на тот свет богатенького муженька этой красавицы.
- Ты опять подслушивал?
- Детская привычка, чего таить.
- Разве я не права? Будешь меня снова попрекать?
- Я не люблю самосуд, - Фрерик устало потянулся. – Но держать в кладовке юную девушку не дело. Ты… в порядке?
Лиретт снисходительно улыбнулась.
- Тебе не к лицу волноваться о старой жене.
Фрерик неодобрительно покачал головой. Он знал о прошлом жены и волновался за нее. Она была единственной женщиной на земле, чей возраст он не замечал. А Лиретт не срывала своего гнева только на муже. В их семье царила безумная идиллия.